Империя, не ведавшая поражений
Шрифт:
Достав из дорожного мешка кувшин, Тэйн зачерпнул часть его содержимого двумя пальцами. В воздухе на мгновение повеяло ароматом корицы, который тут же сменился отвратительным запахом смерти. Он потер руки, пока они как следует не покрылись жиром, затем убрал кувшин и достал маленькую серебряную шкатулку, в которой находилось нечто похожее на сушеный горох. Он покатал одну горошину по ладони, пристально глядя на нее, затем сложил руки лодочкой, сосредоточился на шамане и вздохнул.
Стервятники опустились ниже. На проходившую внизу тропинку выбралась
Тэйн мягко подул между больших пальцев.
Между его пальцев заструился бледно-голубой свет, который становился все ярче, пока не сравнялся по синеве с бескрайним небом. Сияние проникало сквозь плоть, очерчивая кости пальцев.
Глубоко вздохнув, Тэйн раскрыл руки. В сторону от него поплыл ослепительно-голубой шар.
Он вытер ладони о горную траву, затем протер их землей. Мечи должны были надежно лежать в его руках.
Взгляд его был устремлен на покачивающийся голубой шар, а мысли — на шамана.
Шар вплыл между грубо отесанных камней странной конической формы.
Кто-то закричал. Тэйн поднял мечи.
Крики напоминали вой испытывающего страшные муки зверя. Они все продолжались и продолжались.
Тэйн вышел из-за валуна и посмотрел вниз. На земле перед ним корчился шаман. Голубой шар только что закончил пожирать его правое предплечье и принялся за плоть выше локтя. Покрытый струпьями растрепанный мальчишка пытался сбить пламя рваным одеялом.
Тень Тэйна упала на шамана. Мальчишка взглянул в карие глаза, никогда не знавшие жалости, и лицо его побелело от ужаса.
Меч сверкнул, словно черный змеиный язык.
Тэйн поколебался, прежде чем прикончить шамана. Вряд ли дикий колдун проявил бы к нему такую же милость.
Он разбил все амулеты шамана, сохранив лишь череп на копье, который он поставил словно отметку на могиле. Народ из племени шамана наверняка правильно бы его понял.
Время посеребрило виски Тэйна, но он оставался человеком, которого следует остерегаться.
Когда-то он был Претендентом. В течение десяти лет он полностью посвятил себя изучению Силы. Тервола, великие маги его родины, на звание одного из которых он претендовал, объявили его Кандидатом в возрасте трех лет. Но он никогда не проявлял необходимого хладнокровия и не выработал в себе неукоснительную дисциплину, требовавшуюся для получения статуса Избранного. Он понял и осознал собственные недостатки и, в отличие от многих других, научился жить с пониманием того, что никогда не станет одним из властителей своей родины.
Вместо этого он стал одним из ее солдат, и его обучение в качестве Претендента сослужило ему хорошую службу.
Тридцать лет в легионах. И все, что он приобрел, — прекрасно обученный мерин, своенравный мул, знания, оружие и доспехи. Золотые знаки на лежавшем во вьючном мешке нагруднике свидетельствовали о его звании главного центуриона Стражи Демона и о многих почестях, которых он удостоился.
Но дикий колдун с Запада убил Принца-Демона.
Никогда прежде легион не сражался с легионом.
Тэйн ушел. Его утомила солдатская жизнь. Он видел слишком много войн, слишком много сражений, слишком много безжизненных взглядов с немым вопросом «зачем?» в мертвых зрачках. Он совершил слишком много зла, не возражая и не требуя оправдания. Предел наступил, когда Шинсан обратился против самого себя, словно бешеный пес, неспособный найти другую жертву.
Он не мог участвовать в самоуничтожении собственной родины. Он не мог поднимать священные мечи против тех, с кем делил поля сражений.
Он предпочел дезертировать, нежели поступить подобным образом.
Его нагрудник украшали многие почетные знаки. За тридцать лет он совершил множество ужасных и омерзительных поступков.
Солдаты Шинсана не ведали поражений. Они были лучшими в мире, непобедимыми, безжалостными, и у них всегда имелась работа. Их боялись далеко за пределами земель, где прошли их сапоги и раздавались боевые сигналы их барабанов.
Тэйн надеялся начать новую жизнь в краю, не знавшем подобного страха.
Он продолжал углубляться в горы.
Один за другим дети Смерти спускались на пиршество.
Свеча цвета слоновой кости освещала лишенную каких-либо черт келью. Лицом к ней в позе лотоса сидел на голом гранитном полу человек в черном. Глаза его за маской пантеры из кованого золота оставались закрытыми.
Он не спал, но слушал, и никто не обладал подобным слухом, кроме повелителей Силы.
Он занимался этим уже много месяцев, чередуясь с таким же, как он, Претендентом, и его это начинало утомлять.
Его звали Кай Линг, и он был Кандидатом в тервола. Он выполнял задание, которое могло ускорить его повышение до Избранного. Он боролся за свое продвижение в течение десятилетий, неизменно полный решимости добиться того, что, казалось, постоянно от него ускользало.
Тело его содрогнулось, затем напряглось, наклонившись вперед. По рукам и ногам пробежала легкая дрожь.
— Запад, — пробормотал он. — Далеко-далеко на западе.
Он напряг слух, анализируя и определяя точное место.
Прошел час.
Наконец Кай Линг встал и, надев черный плащ, висевший возле почти невидимой двери, слегка улыбнулся под маской. Бедный Чонг. Чонг не будет знать, кто из них победил, пока не придет черед его дежурства.
Тэйн отдыхал и наблюдал.
Перед ним, похоже, была спокойная и мирная деревня посреди мирного и спокойного края. По грунтовой дороге, извивавшейся среди зеленых низин в сторону далекой сторожевой башни, шагал десяток крепких лошадок. Приземистую крепость можно было разглядеть только с самой высокой вершины. Вокруг были разбросаны одиночные пастушьи хозяйства, составлявшие, судя по их количеству, основу местной экономики.