Империя «попаданца». «Победой прославлено имя твое!»
Шрифт:
Петр пристально смотрел на свою девушку, и та сразу же поймала его напряженный взгляд. Поймала и правильно поняла. У нее был неприкрыто радостный и горделивый вид, будто то, что сказал Петр, сразу поставило ее на недосягаемую для других высоту. Она напоминала ему изголодавшуюся кошку, которая наконец-то дорвалась до свертка с сардельками. Девица повернулась к нему боком и изогнула свой стан.
Через ночную шелковую рубашку просвечивало пленительное тело, а в дрожащих язычках пламени свечей оно выглядело неземным и остро желанным. По телу Петра прошла нарастающая волна возбуждения. Рубашка упала на
Когда закончилось безумие, она легла рядом с ним. Прижалась всем телом, закинув Петру на живот свое разгоряченное и влажное бедро, ласково поглаживая его теплой девичьей ладошкой по груди.
– Я так благодарна вам, ваше величество. Вы доставили мне огромную радость. Вы в первый раз плотски любили меня, – негромко произнесла девушка, нежно поцеловала Петра в шею и очень тихо, как-то боязливо продолжила: – Вы мой единственный мужчина, и я не знала и знать не буду других, я вам буду верна всегда. После этой волшебной ночи я могу быть в тягости и смогу подарить вам долгожданного сына и законного наследника престола, – последние слова она произнесла с нескрываемой опаской, будто он сейчас ее резко осадит.
«Ага, щас! Так я уши и развесил! Девицей она досталась?! Так я и поверил, уж девственницу распознал бы. Прям с кровати под венец!»
И добавил уже вслух:
– Я буду рад ребенку! Зачинай сегодня и рожай смело, а сейчас нам покушать не помешало бы.
– У Нарцисса уже все давно подготовлено, – последовал немедленный ответ, и девушка, встав с ложа, открыла дверь, тихо распорядилась и тут же вернулась обратно, к нему под бочок.
Дверь опять открылась, и в комнату вошел арап с большим подносом в руках, уставленным всякой снедью, водрузил на столик и, приподняв его, приставил к кровати.
Петр сообразил, присел и чуть отодвинулся к краю постели. Тот же маневр, но в противоположную сторону проделала и девушка. Нарцисс поставил перед ними поднос и застыл у кровати дополнительным столбиком балдахина. Странно, но она не испытывала никакого чувства стыда перед негром за свою наготу, будто тот был предметом мебели, а не мужчиной. А Петру стало не до этих нюансов – он внимательно изучал наглядное меню предстоящего ночного ужина.
Сочная ветчина толстыми ломтями, тонкие пластики сыра, нарезанное кусочками холодное отварное мясо, масло, немного хлеба, небольшая чашка с розовой спелой черешней, три бокала с пивом, вином и, видимо, с водкой, судя по цвету, прозрачности и запаху. Все это изобилие выложено на серебряную чеканную посуду, аккуратно разложены серебряные же двузубые вилки и тупые ножи, несколько салфеток.
– Это немедленно убрать, – Петр показал на бокалы со спиртным, – и больше никогда мне не подавать. Никогда – ни утром, ни в обед, ни вечером. Только когда я сам попрошу эту дрянь!
Арап и девушка вытаращили глаза, у негра буквально отвалилась вниз челюсть, а глаза стали двумя большими белыми овалами. Да и его нечаянная подруга была изумлена не меньше и ошалело смотрела на Петра.
Немая сцена длилась не меньше минуты, наконец арап пришел в себя и быстро
– Принеси воды, Нарцисс, и пусть выжмут сока. Клубника, вишня, земляника, все равно!
– Слушаюсь и повинуюсь, ваше императорское величество, – через пару секунд арап уже затворил за собой двери.
Ужин превратился в трапезу одного Петра, девушка почти ничего не ела, а только щебетала, щебетала и щебетала…
Хорошо, что дистанцию блюла и в рот ему вишни не пихала, как иные влюбленные создания. А новости сообщала все какие-то дебильные. То капитана Пассека арестовали как заговорщика, то еще какая-то Като, судя по всему – изрядная стерва, интриганка и заговорщица, то братовья Орловы опять берега потеряли, видимо, крутые мафиози местного розлива, и всякая подобная дребедень.
Петр сразу девять десятых информации пропускал мимо ушей, а оставшуюся часть немедленно забывал. Но только ее он совсем не перебивал – балдел, слушая, прикольный же сон.
Вернулся Нарцисс, поставил новые три бокала – один с водой, а два со свежим выжатым соком, вишневым и клубничным. Хотел арап снова застыть рядом прикроватным столбиком балдахина, но Петр повелительным жестом отправил его за дверь.
«На кой черт стоять статуей, что мы – сами себя не обслужим?» – под умиротворенное пережевывание ветчины мысли текли сами собой.
Но вот на один вопрос необходимо было срочно узнать ответ. И сержант применил классический прием:
– Солнышко мое, – девица, услышав такие слова, зарделась, – а почему твой отец дал тебе такое красивое имя?
– В честь вашей тетушки государыни императрицы Елизаветы Петровны меня так назвали, – несколько удивленно ответила ему девушка.
А Петр самодовольно улыбнулся, ведь на дешевку купилась. Значит, Елизавета, Лиза. Но надо же, даже имя совпадает.
– Государь, а почему вы вино с водкой отставили?!
– Дитя надо зачинать без этой гадости, чтоб здоровым в твоем чреве росло, – он просто не любил спиртное, тем более крепкое, но правду говорить не хотелось, а момент был удачный – похотливый зверь уже стал во весь рост и пытался скинуть тарелку с колен.
И Петр сразу же приступил к делу, вернее, к телу. Поднос с тарелками улетел на пол, а он, положив Лизу на кровать, взгромоздился сверху. Девушка застонала, но уже не от возбуждения, а от сильной боли.
Рык отшатнулся, кляня себя за поспешность, а девушка спрыгнула с кровати. Петр подумал, что она хочет убежать из комнаты, но ошибся. Лиза набрала в пальцы масла с тарелки, присела и стала смазывать себе промежность. Затем снова легла на кровать и широко раздвинула ноги.
– Простите меня, государь, очень больно было, я же сухая там вся. А так я маслицем смазала все, и вам, и мне легче сейчас будет.
– Нет, Лизонька, давай прервемся, – а про себя добавил: «А то я тебе все раздеру, ни один доктор не зашьет».
Петр искренне пожалел девушку, действительно, видимо, перестарался. Однако девичья рука принялась ласкать достоинство, а голосок зашептал в ухо:
– Мне одна фрейлина рассказала про забавный «французский поцелуй», и я попробую ваше величество таким способом ублаготворить. Я не умею, но буду стараться.