Империя Превыше Всего
Шрифт:
Трава по бокам от дороги имеет характерные следы «прочесывания». Ни одного даже фрагмента прошлогоднего листочка. Бордюры белые и кое-где еще меловой раствор, которыми их белили, не до конца высох.
— Ты чего такой довольный? — недоуменно спросила Юлиса, посматривая на Ари.
Центурион Дамарат, видимо, спросив все, что хотела, чуть приотстала.
— Так ты посмотри, какая красота вокруг! — с удовлетворением произнес парень.
— Чего? — не поняла Юлиса, оглядываясь.
— Все четко, параллельно, перпендикулярно, — с придыханием произнес Ари. — Чисто, покрашено и побелено!
— И что? —
— А то, что командир этой части умеет занять подчиненных! — усмехнулся Тайфол.
Юлиса несколько мгновений смотрела на него. А потом покачала головой.
— Я такой же буду? — поинтересовалась она.
— Юль, я думаю, даже еще… хуже, — хмыкнул Аринэль. — Ты-то будешь вообще линейным командиром.
— Ужас, — хмыкнула принцесса.
Бойцы дошли с ними до самого административного корпуса. Центурион Дамарат, бросив на Аринэля хмурый взгляд, коротко кивнула парню на прощание.
— А она действительно сильно похожа на… маму Мару, — Юлиса чуть запнулась, упоминая Мару Тайфол.
Но именно так она должна теперь обращаться к старшей женщине Тайфолов.
— Но, похоже, есть какие-то… проблемы, да? — продолжила девушка.
— Я точно не знаю, — ответил Ари, смотря вслед уходящим легионерам. — Но вроде бы тетушка была против того, чтобы мама Мара ехала с папой.
— Ну, зная твоего отца, я не удивлена, — хмыкнула Юлиса и сделала жест в сторону входа. — Пойдем докладываться.
Как в любой воинской части, военнослужащий по прибытию или отбытию, должен отмечаться в канцелярии. Затем, чтобы его банально на довольствие поставили. Кстати, вот только что их встретили почетным караулом потому, что они по факту, находились в чем-то типа отпуска. То есть не на службе, а при своих титулах. Поэтому, согласно устава, их нужно было встречать так, как их встретили.
Аринэль поймал себя в этот момент на ощущении… Привычности происходящего. Словно он уже в Академии служит лет пяток. Вот, дверь. Изнутри она чуть вытерта снизу, когда отдельные несознательные ученики открывают ее ногой. Массивная деревянная ручка буквально отполирована ладонями. Открывая ее, попадаешь в маленький тамбур. Открыв еще одну дверь, входишь в небольшой холл, где висят стенды. Выписка из Устава, насчет внешнего вида воина, отрывок из Правил Академии, насчет поведения ученика. И вот изменение. На входе в коридор сидит пожилой мужчина в форме децериона, за небольшой стойкой, отгороженной от холла заборкой из свежей доски.
— Оружие туда, — сказал Аринэлю мужчина, указав на стойку. — Куда вы?
— В канцелярию, — ответила Юлиса, пока Ари ходил ставить свой кракемарт. — Доложиться по прибытию.
— Вижу, дорогу вам рассказывать не надо? — произнес мужчина и жестом предложил проходить.
— Разрешите вопрос? — произнес Аринэль, вернувшись.
— Ну, судя по званию, господин вигинтил, это вы мне должны разрешать, — чуть улыбнулся мужчина.
— Вы нас не знаете, но вот так спокойно пропускаете, — спокойно произнес Ари. — Это так и должно быть?
Децерион несколько мгновений смотрел на парня.
— Я отслужил в Прамерии почти полторы сотни лет, господин вигинтил, — в голосе мужчины одновременно прозвучали и легкий холодок, и гордость… И насмешка. — Если бы здоровье совсем не подвело, я бы и сейчас… хм, месил снежную кашу в Ферфоле.
— Я понял, — Аринэль ответил все в том же спокойном ключе. — А если бы вы что-то заподозрили, то пропустили и вызвали бы подмогу, верно?
— Вижу, господин вигинтил, вы разбираетесь в наших делах? — без улыбки произнес мужчина, колючим взглядом глядя на Ари.
— Немного, — ответил парень и кивнул Юлисе в сторону коридора.
Госпитальный Корпус. Кабинет Конрада Шенфаруса. Ближе к вечеру
Кабинет Конрада Шенфаруса был прямой противоположностью кабинета его наставника, мастера Цевитоса. Для начала, он был. Марн Цевитос предпочитал работать прямо в кабинете, где осматривал пациентов. Конрад Шенфарус организовал себе пусть и небольшое, но отдельное помещение.
Помещение под кабинет было довольно узким, так как раньше это был процедурный кабинет. Шенфарус поставил здесь большой письменный стол, реально большой, чтобы пройти за него оставалось чуть больше метра между столешницей и стеной. И насколько мастер был аккуратен в операционной (там должна быть просто идеальная чистота), настолько же наплевательски он относился к бумагам. Поэтому, видимо, и стол был таким большим. Чтобы веера разных выпусков Табулы, стопки книг и какие-то бумаги банально вмещались. Кроме стола в кабинете стояло три стула вдоль стены, напротив них книжный шкаф, под завязку «заколоченный» книгами. За спиной мужчины имелось большое окно.
Почерк у мастера Шенфаруса всегда был предметом для легкого над ним подтрунивания. Крупный, угловатый и лишенный всяких там завитушек. Одновременно с этим, мастер писал очень быстро. И не всегда понятно. Поэтому, всегда существовал разумный, который потом переписывал то, что написал Шенфарус красивым почерком. Сейчас в качестве такого переписчика выступали двое. До недавнего времени это была одна Амарата Кеннорус, но Шенфарус, зная, что девушка вскоре закончит обучение, привлек для работы другую девушку, с третьего курса. Все равно вскоре придется набирать новых ассистентов.
«Несмотря на кажущуюся необычность, данные образцы Изменения имеют грубый повторительный характер, — бежал текст из-под самописки мастера по сероватой бумаге книги для записей. — В части именно осознанного изменения у всех трех образцов не замечены последствия предыдущих изменений. Это означает, что данная методика может быть применена только один раз. Отсюда можно сделать несколько предположений. Первое — данная методика изменения вполне возможно лишь копирование ранее известного способа. Второе — удалось установить личность одного из Измененных. Это житель одного из поселений Кантоса и он проходил по картотеке Корпуса, в качестве отбывшего приговор в исправительном лагере. То есть разумный являл собой личность с вполне конкретными преступными наклонностями. А значит, его исчезновение вполне могло остаться незамеченным. Отсюда вывод, что Тайдерис использовали разумных, как основу для Изменения, при этом зная, что после использования данный разумный более будет непригоден. А значит, они знали, что их методика Изменения несовершенна…»