Империя Рун. Том 2
Шрифт:
Теперь ты волен, как птица, Рей. А значит, знаешь, что делать. Исполни свою мечту».
— Ничего не поняла, — сказала Витати, как только я перестал читать. — Он предлагает бежать? Куда? Зачем?
— Если послание принес Вейхоль, то, скорее всего, наставник в Кибашаме, или еще дальше… Как-то странно заканчивается письмо.
— Начинается за то очень понятно, — отрезала Витати. — Надо собираться.
— Куда? — спросил я, поворачиваясь на стуле.
Витати только замерла на месте и посмотрела на меня, как на недалекого.
— Написано прямо — прочь из столицы. А последняя фраза похожа на загадку. Лично
— Я ее не понимаю. Какая еще мечта? Стать архимагом? — стал перебирать я варианты.
«Или найти путь в Сферу», — шепнуло внутри, от чего стало не по себе.
— Тебе виднее, — пожала плечами келандка. — Но если твой наставник говорит, что из этой выгребной ямы надо рвать когти — так и сделаем. Ты сам прочитал, ни одному магу больше нет веры.
— Даже Неро или архимагу Виоле? — спросил я. — Они же друзья учителя…
— А еще они высшие маги, которые знали, куда он отправляется, — отрезала винефик. — А он прямо сказал, что высшим печатникам веры нет совсем.
Я продолжил сидеть, тупо глядя в пустоту. Не такого я ожидал от послания Осиора.
Витати, видя мой ступор, только тяжело вздохнула и, подойдя, взяла меня за плечи и как следует тряханула.
— Рей! Посмотри на меня! — твердо сказала келандка и я поднял глаза на девушку. — Почему ты застыл? Когда я расшиблась о камни, ты не долго думал — сразу бросился помогать.
— Там все было понятно и я…
— И тут все ясно! — перебила меня винефик. — Не заставляй давать тебе оплеухи. Я догадывалась, что нам придется сорваться с места, но чтобы вот так… У тебя на сборы два часа! Сходи к стряпчим, забери свои сбережения, а я пока за припасами! Выедем после заката!
— Витати!
— Что?!
— Я не могу, вот так… — промямлил я. — Я должен попрощаться, хотя бы с Торисом. И чтобы он передал пару слов Отавии, если она…
Келандка только закатила глаза, что было понятнее любых слов. Она была всего на пару-тройку лет старше, мне же иногда казалось, что между нами пропасть в целую жизнь.
— Три часа тебе хватит? — спросила винефик.
— Утром. Я должен зайти к Варналам утром. Торис пока на дежурстве, а обратно меня сейчас во дворец никто не пустит… Что изменит одна ночь? — начал уговаривать я дочь Степей. — Спокойно соберемся, переночуем, ты подготовишь наших лошадей, а я пока спокойно попрощаюсь с бароном и его сыновьями. Думаю, это будет правильно.
Винефик на секунду замерла, размышляя над моими словами, после чего махнула рукой и ответила:
— Ладно! Но подниму я тебя с рассветом! И сразу к барону! А пока — к стряпчему! Понял?
— Понял, — с готовностью кивнул я. — Спасибо.
Витати, уже стоя в дверях, лишь оглянулась и как-то грустно, почти мимолетно, но улыбнулась, что случалось нечасто. Не знаю, в чем был их уговор с Осиором, но ее реакция говорила о большом доверии между Стражем Устава и убийцей магов.
Как и сказала Витати, я сразу же отправился в контору, где хранил свои основные накопления. Возникли некоторые трудности, однако через полчаса стряпчий все же выдал мне мои деньги с удержанием процента за срочность. Хотелось дать этому проныре по зубам, но, видимо, не только я отреагировал на смерть императора подобным образом. По всему верхнему городу сейчас сновали беспокойные посыльные, купцы, мастера и вельможи, готовясь к смутным временам. Почти
Вернувшись домой, Витати я не застал. Винефик явилась чуть позже, нагруженная различными покупками. Вяленое мясо, и пшеничная крупа, соль, новые бурдюки для воды, крепкие сапоги и дорожные плащи, пара тонких, но теплых одеял для сна на земле, небольшой котелок, пара медных кружек, кресала, запасные ножи, флакон лампового масла, веревка… Даже маленькая лопатка, обкапывать костерок и делать его незаметным для посторонних глаз в ночи. От этого набора у меня только глаза на лоб полезли, на что винефик справедливо заметила, что в поселениях может быть опасно. Еще столько же добра Витати достала из сундуков, где мы хранили зимнюю одежду и прочие вещи. В общей сложности получилось три большие седельные сумки и еще несколько тюков.
— Нужна будет третья лошадь, — задумчиво сказал я.
— У тебя не хватит денег на лошадь? — задала риторический вопрос винефик и с насмешкой посмотрела на меня.
Я же, поймав взгляд келандки, только нервно рассмеялся.
Накопленных денег, с учетом того, что оставил учитель, хватит на то, чтобы снарядить и прокормить небольшой отряд. У стряпчего я забрал четыре увесистых кошеля на двести сорок империалов, а с учетом сегодняшней выручки только моих финансов насобиралось на двести пятьдесят больших монет. Прикинув в уме, я посчитал, что в общей сложности мы располагали суммой в три тысячи серебрушек. Целое состояние! А тут речь всего-то за лошадь. И это я не учитываю финансы винефика — девушка исправно получала на конюшнях жалование, плюс премиальные за работу с племенными скакунами Варналов, тут барон не скупился, ведь нанять на работу такого мастера, как Витати, было великой удачей.
— Если придется, будем уходить лесами и полями, вдали от больших дорог, — отрезала девушка. — Так что припасы не лишние. Никто нас не гонит прямо сейчас, время собраться есть… Утром еще проверю, все ли взяли, пока ты будешь ходить к Варналам.
— Согласен, план хороший, — кивнул я. — Я там же и договорюсь с бароном о покупке третьего коня.
— Отлично, — согласилась Витати.
Вечером, когда умолкли колокола, а солнце ушло за горизонт, мы в последний раз выбрались поесть горячего. Сначала винефик хотела остаться дома, но потом я рассказал ей, как обедал с купцом и как Вейхоль заставлял меня вести себя так, будто бы ничего не случилось.
— Пусть думают, что мы просто закупились на всякий случай, если следят, ты сама сказала, что сейчас все так делают, — сказал я келандке. — Надо пойти в трактир и поужинать, как обычно. Чтобы не вызывать подозрений.
Этот способ «прятаться на виду» пришелся Витати по душе. Девушка согласилась, что это здравый план, да и, на самом деле, неизвестно, когда мы хорошо поедим в следующий раз.
Так что вечером мы устроили небольшое пиршество. Конечно, все проходило под знаком поминок императора, чем занималось все заведение. Присутствующие были в подавленном состоянии: мужчины пили хмуро и тяжело, стремясь поскорее забыться, женщины молча потягивали напитки и ковырялись в тарелках. Не было смеха или большого шума, только каждые пять-десять минут кто-нибудь не выдерживал и, поднимая стакан или кружку, кричал на весь зал: