Империя сердца
Шрифт:
Далее Люси в основном помалкивала, разомкнув уста лишь для того, чтобы похвалить рисовый пудинг. Ни чуточки не покривив душой, после десерта она пожаловалась на усталость и немедленно получила позволение удалиться.
Преподобный архидиакон Отис Честер, вызванный в Пешавар срочной телеграммой, прибыл три дня спустя. Войдя в кабинет губернатора, он не мог сдержать волнения.
— Как мило, Разерспун, что вы известили меня о случившемся. Я очень хорошо знал и сэра Питера, и его старшую дочку. Скверная история, очень скверная.
— Вы подозреваете,
Преподобнейший коротко хохотнул:
— Совсем напротив, дорогой сэр. Та Люси Ларкин, которую я знавал, вполне способна перенести два года плена в самой дикой части Афганистана. Когда я сказал «скверная история», я имел в виду тяжелые испытания, которые предстоят бедной девочке.
— Да, ей будет нелегко снова привыкнуть к цивилизованному обществу.
— Вот именно. Кроме того, вряд ли ей обрадуются мачеха и сестра. Леди Маргарет унаследовала от сэра Питера огромное состояние и наслаждается жизнью, вращаясь в высшем лондонском свете. Теперь же все наследство должно перейти к Люси, и леди Маргарет будет целиком и полностью зависеть от своей падчерицы. Не самая завидная ситуация.
Мистер Разерспун приподнял бровь:
— Не удивлюсь, если леди Маргарет будет расстроена.
— Еще бы! Ну, в этом пусть разбираются юристы. И все же непростое это дело, когда человек воскресает из мертвых. Очень непростое.
Губернатор встал, подошел к окну, посмотрел на садовников, поливавших розовые кусты.
— Во-первых, нам необходимо убедиться, что это и в самом деле мисс Ларкин, воскресшая чудодейственным образом. Не скрою от вас правды, дорогой сэр. На первый взгляд женина, появившаяся в гостиной моей жены на прошлой неделе, очень мало похожа на английскую леди. Она смугла, как туземка, и к тому же так худа, как нищенка с улицы. Миссис Разерспун уверена, что эта женщина — самозванка, однако я с этим не согласен. Мало того, что она превосходно владеет английским но в ней еще и чувствуется некая… порода… умение держаться… Она очень вежлива, но ни малейших признаков приниженности.
Губернатор покачал головой, вновь обернулся к архидиакону.
— Но хватит бессмысленной болтовни. Я пошлю кого-нибудь из боев за ней. Вам решать.
Люси спустилась за лакеем по лестнице, внешне спокойная, но внутренне напряженная. Бежав из Кувара, она и в кошмарном сне не могла помыслить, что ее в Индии могут не признать. Однако в Пешаваре все отнеслись к ней с подозрением. Оказывается, побывать в афганском рабстве — тяжкий грех. Долгие месяцы, проведенные в Куваре, Люси думала только об одном — как выжить и убежать. Ей казалось, что, достаточно вернуться в прежний мир, и все сразу встанет на свои места.
В каком она окажется положении, если мистер Честер ее не узнает? Он был хорошим другом семьи, однако Люси видела себя в зеркале и знала, что узнать ее теперь не так-то просто. Страшно исхудавшая, она превратилась из румяной, розовощекой девицы в тощую смуглянку с выпирающими скулами. Глаза стали огромными, от чего лицо казалось еще более худым.
— Миссис здесь, сагиб.
Годы, проведенные в рабстве, научили Люси распознавать потаенные чувства людей. Вот почему она остро
Она расправила плечи, высоко подняла голову и решительно вошла в кабинет. Едва Люси успела разглядеть пожилого, седовласого джентльмена, стоявшего рядом с мистером Разерспуном, как препо-добнейший сам кинулся ей навстречу с распростертыми объятиями.
— Моя дорогая девочка, моя дорогая Люси! — Он схватил ее за руки и горячо сжал их. — Какая радость! Какая чудесная встреча! Больше меня обрадовало бы только одно событие — если бы и ваш отец тоже оказался жив.
Люси улыбалась, губы ее дрожали.
— Он умер храбро, без единого упрека в адрес убийц.
— И ныне он на небесах, где вкушает заслуженную награду. Сэр Питер был одним из любимейших слуг Господа. Пусть это утешает вас, милая.
— Да, но иногда я даю волю эгоизму и мечтаю о том, чтобы отец остался в живых.
— Вы были так близки с сэром Питером! Я понимаю ваше чувство, Люси. Было бы странно, если бы вы не скорбели по отцу. Господь добр и не осудит вас за это.
— Ах, милый мистер Честер! Рядом с вами я всегда чувствую, что становлюсь лучше.
— Такая уж у меня работа. Сами знаете, кто мой работодатель. Я обязался ободрять и наставлять Его паству.
Люси нервно рассмеялась:
— А я боялась, что вы меня не узнаете!
— Этого вы могли не опасаться, дорогая. Ваши глаза ничуть не изменились, да и упрямый подбородок тоже. Конечно, вы сильно похудели, но не забывайте про мое хобби.
— Ваше хобби? Ах да, ведь вы рисовальщик, вы настоящий художник.
— Слишком сильно сказано, но глаз у меня и в самом деле наметанный. — Он погладил Люси по голове и с насмешливой улыбкой сказал: — Я всегда знал, что за вашими пухлыми щечками скрывается классический овал.
Люси звонко рассмеялась.
— Классический овал? Вы шутите, дорогой сэр. Я вижу, у вас не только глаз художника, но и язык заядлого льстеца.
— Надеюсь, что нет, — серьезно ответил преподобный. — Лесть — фальшивая монета, которая не приносит богатства ни дающему, ни берущему. Но вы непременно должны рассказать мне, дорогая, что с вами произошло. Сядьте поудобнее рядом с мистером Разерспуном и расскажите нам, как вам удалось пересечь территорию Афганистана? Вот уж воистину чудо из чудес.
— У меня был сопровождающий. Купец-мусульманин, его зовут Рашид. Он рассказывал, что родом из Лахора, однако прекрасно знает Афганистан.
Люси затаила дыхание, боясь, что губернатор сейчас воскликнет: «Мы знаем этого человека, он украл энфилдские ружья из британского арсенала!»
Однако имя «Рашид» не произвело на мистера Разерспуна ни малейшего впечатления.
— Эти туземные купцы прекрасно знают все ходы и выходы, все безопасные тропы и перевалы, — всего лишь заметил губернатор. — Причем не только в Афганистане, но и в Тибете. Сколько раз я повторял нашим офицерам, что в качестве проводников им нужно брать с собой торговцев.