Империя сосредотачивается
Шрифт:
Ты обещал мне рай на земле и любовь в небесах,
Но я осталась просто ни с чем и в дырявых трусах,
Ты говорил, что я буду принцессой твоей,
Но мне досталась лишь стирка носков и варка щей.
Да будь ты про-про-про-клят, гнида,
Да будь ты про-про-про-клят, гад.
— Идеально, не забудь слова с нотами записать, — ответила Аня, изучая завалы бутылок под столом. — Давно она тебя кинула-то?
— Да вот позавчера, — автоматом вырвалось
— Нетрудно догадаться. В общем так, дорогой Сергуня, ты щас встанешь и пойдешь в ванную отмокать и трезветь, а я пока все тут уберу, согласен?
— А чего это ты тут раскомандовалась? Командирша нашлась, — сказал я, еле ворочая языком.
— А того я тут раскомандовалась, дорогуша, что тебя все ищут и на ушах стоят, дела не делаются, время идет, а он сидит тут, обливаясь горючими слезами и водку лопает. Экая ж невидаль — баба его бросила! Не ты первый, не ты последний, с кем это случилось, баб на земле много еще осталось. А ну быстро собрался, тряпка, а то сидит тут, нюни распустил, и шагом марш в ванную! Еще водка есть? — спросила она в итоге своего спича, взяв в руки недопитую бутылку арзамасской.
— Нет, эта последняя.
— Я ее щас в раковину вылью, а ты дуй в ванную.
Собрался и пошел, чо… через полчаса она пришла проверить, что там у меня и как. Я сказал, что вообще-то я как бы голый тут сижу, на что она ответила в том смысле, что она голых мужиков что ли не видела (интересно, где это, подумал я, в свои 17 лет она много голых мужиков-то видела, но вслух ничего не выдал), так что давай спину что ли тебе помылю, горе ты мое.
А потом она битый час поила меня какими-то своими национальными отварами, на вкус омерзительные они были, но действие на организм оказали ураганное, все перед глазами встало на свои места, перестав крутиться, как каруселька в осеннем парке, и похмелье мигом куда-то испарилось.
А еще потом она привела меня в комнату, уложила на диван и сказала, что сделает мне восточный массаж. И сделала, вполне профессионально причем.
— Слушай, а ты петь умеешь? — неожиданно спросил я ее.
— Да вроде как да, а ты с какой целью это спрашиваешь-то?
Я достал свой баян из-под стула и заиграл «Ромашки спрятались».
— Спой пожалуйста, а я послушаю.
Ну не оперный конечно голос, но очень приличный.
— А теперь «Одиночество сволочь»… откуда ты кстати знаешь эту песню-то?
— Сорока на хвосте принесла.
Одиночество у нее совсем на ура пошло, ну надо же…
— Что еще будет угодно моему господину? — спросила она, сложив ладошки на груди.
— Ну что ты несешь-то, какие у нас нахрен господа на шестидесятом году советской власти… если уж так приперло, можешь называть меня «мой товарищ».
— Хорошо, — покладисто согласилась она, — что еще будет угодно моему товарищу?
— Хм… — задумался я, что ж мне еще надо-то в самом деле? — Слушай, а тебе восемнадцать лет уже есть?
</font>
— В
Ну надо ж, у нас и дни рожденья рядом. Подошел к шкафу, вытащил комплект белья белого цвета.
— Примерь пожалуйста, — протянул я этот пакет Ане.
Она внимательно изучила его содержимое и спросила:
— Зачем?
— Ну считай это дружеской просьбой твоего госп… товарища то есть.
Она повернулась и пошла в ванную, через пять минут вернулась в белье…
— Пройди пожалуйста направо, потом налево… нет, не так, как манекенщицы ходят, видела наверно?… да, так лучше.
Тут наверно надо бы описать Анечку, а то я про всех что-то говорил, а про нее кажется еще нет… так вот — фильм «Морозко» видели? Настеньку в роли падчерицы помните? Ну значит и Аню Пак тогда можете представить… с небольшими ориентальными отклонениями конечно, разрез глаз немного не тот, скулы чуть побольше и не такая безответная, ответить может, и еще как может. Фигура точеная, осанка правильная, ноги ровные и длинные, грудь второй номер, … ну может полтора… полукровки они почти все такие, хорошо получаются, что тебе еще надо-то, хороняка? — спросил я у себя.
— Все, можешь переодеваться обратно.
— Ой, а можно я это на себе оставлю?
— Что, понравилось? Оставляй конечно, какие вопросы.
Аня опять вышла, вернулась через некоторое время одетая.
— Еще что-нибудь? — спросила она с некоторым вызовом.
— Да, один мелкий вопросик остался — выйдешь за меня замуж, а?
Пауза продлилась не меньше минуты…
— Это ты назло ей что ли?
Тут я немного призадумался…
— Если и да, то совсем немного, — и я показал большим и указательным пальцем, сколько именно этого немного.
— Когда?
— Завтра в 15.00 в Автозаводском дворце бракосочетаний.
— Что-то очень быстро… ты ж меня не знаешь почти? Ошибиться не боишься?
— Я свое уже отбоялся.
— Ну тогда хоть комплимент какой сказал бы что ли, а то уж очень все дежурно у нас выходит.
— Да легко, — ответил я, лихорадочно собирая остатки мыслей в голове. — Ты в этом белье была как ветка сакуры в начале мая в предгорьях Амисан в лучах восходящего солнца, ага.
— Сакура это у японцев, у нас тсели… но в принципе неплохо, мне понравилось. Давай еще что-нибудь.
— Тебе говорили, что ты похожа на Настеньку из фильма Морозко?
— Нет, ты первый.
— Так вот, я таким болваном, как Иванушка из того же фильма, не буду.
— Как это?
— Пропустим все стадии превращения в медведей и унижения мачехами — перейдем сразу к свадьбе, а?
— Поцелуй меня, Сережа, — робко попросила она.
Да мне жалко что ли, посадил ее на колени, закрыл губы долгим поцелуем.
— Хорошо, — сказала она после продолжительной паузы, — но ты все-таки объясни, почему я-то? По тебе, если ты не знаешь, половина девчонок нашего факультета сохнет?