Империя страха [Империя вампиров]

Стэблфорд Брайан М.

Турок, не обращая внимания на лестницу, в несколько мгновений взобрался по борту судна на палубу и вытащил пистолет из-за пояса, держа нож в зубах. Свой пистолет Лангуасс нацелил в голову Хейлина. Рыбаки с мушкетами растерялись, Лангуасс приказал бросить оружие.

Хейлин зло взглянул на Квинтуса, назвав его предателем.

– Увы, Хейлин, – сказал Квинтус, – так будет лучше. Если бы, переправив нас в Ирландию, вы возвратились, то оказались бы в смертельной опасности. Лучше быть грубо ограбленным пиратом Лангуассом, чем по собственной

воле помочь ему и спасти от врагов. Вы должны придумать историю об ограблении и проклинать нас на все лады. Когда все закончится, вы пойдете к аббату и напомните ему о долге, если он еще сможет платить. Могу сказать, что вы не проиграете, но наверняка сохраните свою жизнь.

Хейлин был готов пуститься в проклятия, но, узнав Лангуасса, он и его команда решили не ввязываться в драку. Рыбаков разоружили, турок и еще один пират переправили полкоманды на берег, вернувшись с Лейлой, ее служанкой и несколькими из своих людей, затем отправили на берег остальных рыбаков. Последним они отвезли Хейлина, оставив на берегу обдумывать свою неудачу и ругать жестокую судьбу, сети которой его опутали.

Когда пираты, подняв якорь, отчалили, Селим отвел Квинтуса и Ноэла вниз, в каюту боцмана, и держал их там, пока Лангуасс осматривал свою добычу.

Ноэл сидел на сундуке, а Квинтус – на полу в крошечной каюте, пропахшей, как и все судно, рыбой. Турок терпеливо стоял в дверном проеме, скрестив руки на груди. Тени от мерцающего пламени свечи прыгали на стенах, когда судно ныряло по волнам, идя против ветра. Странные черты обезображенного лица турка оживали в отблесках света, из глазниц черепа, покрытого сеткой шрамов, блестели живые глаза.

«Это черт, – думал Ноэл, – который в состоянии приглядывать за котлом в любом аду. Но где же красотка, чертова шлюха?»

Он не видел Кристель, хотя она могла прибыть на судно с последней группой.

Наконец Лангуасс спустился к ним, неся узлы. Два из них он втолкнул в каюту, оставив два других в коридоре.

– Ну, друзья мои, – сказал он, – что мне с вами делать? Скормить бы вас рыбам, но моя цыганочка просила оставить вам жизнь. Конечно, вы сейчас пираты, потому что участвовали в захвате судна Хейлина и, если моряки Ричарда вас схватят, висеть вам в Чэтэме. Но Ричард может придумать что-нибудь поинтереснее в Тауэре или Тайберне для вас, как, впрочем, и для меня.

– Мы должны переправиться в Ирландию, – спокойно произнес Квинтус. – Вы можете высадить нас в Балтиморе.

– Я не буду причаливать там, где «Файрдрейк» может меня догнать, – отрезал Лангуасс. – Хейлин сделал так, как мы просили, – запасся провизией на дорогу. Без его команды пищи для нас хватит до Тенерифе, и мне там будет безопаснее, чем в любом месте Галльской империи, если судно туда дойдет, а я на это надеюсь.

– И вы будете пиратом на селедочном судне? – спросил Квинтус. – Это не принесет вам большой славы. Боюсь, вам придется охотиться за крупным торговым судном.

Лангуасс ухмыльнулся,

показав зубы.

– Я был однажды пиратом на галере-развалюхе, – сказал он. – И тогда у меня не было ничего, кроме моих сильных рук и дружбы Селима. С храбрецами и мушкетами на африканском берегу можно сделать многое, думаю, я мог бы даже помириться с мальтийскими вампирами, если бы укрылся у госпитальеров. Я мог бы продать вас в рабство, но не так жесток, и вы это знаете.

– Не так жесток? А какой подлец зарезал несчастную Мэри? – холодно спросил Ноэл. – Это не тот грех, который я когда-либо прощу. Такого человека я никогда не назову другом.

Лангуасс сухо засмеялся:

– Это был не я, и не я приказал это сделать. Человек, сделавший это, лежит мертвый у ворот там, откуда мы бежали. Ты сам видел его мертвым.

– Вы лжец.

Пират мгновенно вспыхнул:

– Никогда не называй меня лжецом, Кордери, я не прощаю оскорбления. Мне наплевать на глупую служанку, меня не волнует, что она мертва, но не я сделал это, я бы не сделал такого, и говорю тебе, что убийца мертв. Хватит об этом. Или ты хочешь, чтобы мы решили наш спор иначе?

Ноэл, почувствовав, как пальцы Квинтуса сжимают его руку, подсказывая не отвечать, опустил глаза и промолчал, хотя был не согласен с этим.

– Вы могли убить нас на берегу, – спокойно сказал монах, – или оставить вместе с Хейлином. Я думаю, вы не навредите нам.

– Ты прав. – Гримаса злости медленно сходила с лица Лангуасса. – Я бы не оставил вас для палача и инквизиции даже за тридцать гиней, которых стоил Кордери до начала игры. Если он не пожмет мне руку и не станет моим другом, меня это не расстроит. Но я обращался с вами честно, и вам не за что ненавидеть меня.

– Я не питаю ненависти ни к кому, – произнес монах. – Я молюсь за Божье прощение для вас, как и для всех, и буду благодарен от всего сердца, если вы доставите нас в безопасное место, в Ирландии или где-либо еще.

Этим пират удовлетворился и ушел. Ноэл хотел узнать, что случилось с вампиршей, но, уверовав в мудрость молчания, понял, что рано или поздно получит ответ.

Турок последовал за хозяином, оставив Ноэла и Квинтуса одних. Они подобрали свои узлы, положили их на полку, сели рядом и осмотрелись.

– Теснота, деревянные стены, – сказал монах, – гамак для сна. Но мы не привыкли к роскоши, и этого нам достаточно.

– Сейчас достаточно быть в живых, – хмуро заметил Ноэл.

– Истинная церковь, – продолжил Квинтус, – не знает границ. Куда бы ни попал добрый человек, его душа – на пути в рай, и он может следовать дорогой праведности.

– Эта дорога, – ответил Ноэл, – кажется слегка извилистой.

Они приготовились ко сну, донельзя усталые. Ноэл занял гамак, менее удобный, чем кровать, к которой привык, а Квинтус улегся на дощатом полу. Ноэл спал неглубоким сном, но кошмары не будили, и когда проснулся, солнце уже стояло высоко в небе.