Империя страха

Бардин Юлиан Андреевич

В этот миг в дверь тихонько поскреблись, и роскошно-вульгарная особа впустила гостей, даже не удосужившись спросить «кто там?».

Вместо ожидаемой подруги на пороге воз­никли двое крепких парней в коротких кожаных куртках и прическами «под рэкетиров».

Бесцеремонно втолкнув девушку внутрь, они довольно осклабились, а один из них нагло­вато процедил:

— Ну здорово, Леля.

Нисколько не испугавшись столь необычно­му визиту, она небрежно кивнула, сказав:

— Привет, хамло.

Визитер удивленно

уставился на путану, а затем перевел взгляд на приятеля — тучного мордоворота с тупым, как у заезженного мери­на, выражением на одутловатом лице.

— Слышь, Дачник, она нас, по-моему, ос­корбила, что будем с ней делать?

И не дождавшись ответа от подельника, он залепил девушке звонкую оплеуху.

Леля никак не ожидала такого поворота со­бытий, поэтому, не удержавшись на ногах, рас­тянулась на вытоптанном паласе, ударившись головой об изножье кровати. В затылок вступи­ла острая боль, и она приложила к голове руку, ощутив под пальцами что-то теплое и липкое.

Когда ладонь оказалась перед лицом девуш­ки, то она, заметив на пальцах теплую темно-алую кровь, тихо всхлипнула и произнесла:

— Скотина, ты мне голову разбил.

Парень присел на корточки перед хозяйкой апартаментов и нагло уставился на проститутку, при этом его и без того угловатое лицо заостри­лось, подобно лисьей мордашке, а в глазах блес­нул алчный огонек.

— Да я тебя сейчас вообще прибью, если еще хоть раз разинешь свою вонючую пасть, по­няла?

Вместо ответа девушка спросила:

— Кто вы такие и чего вам надо от меня?

Но парень как будто не слышал поставлен­ного вопроса — его глаза плотоядно пялились на вывалившуюся из декольте грудь, а на лбу про­ступила нервная испарина. Обернувшись к мрач­ному спутнику, он спросил:

— Может, сначала трахнем ее, а потом и о делах потолкуем, ты как, Дачник?

Тот сначала оскалился, как кот на ветчину, но тут же стал серьезным и отрицательно качнул головой, опасливо возразив:

— Нет, Змей, так не пойдет, Жбан сказал — сразу с ней кончать...

Однако более сообразительный спутник не­терпеливо перебил приятеля:

— Ну вот мы по разику кончим, а там видно будет. Давай, кошелка сраная, разряжайся. — Последняя фраза была обращена к притихшей девушке. — Продли себе жизнь, а нам доставь удовольствие.

Леля на этот раз действительно испугалась — часто захлопав длинными ресницами, она пере­водила взгляд с одного визитера на другого, а в мозгу пойманной птицей билась только одна мысль: «...сразу кончать... Да за что?»

По-видимому, не сдержавшись, она произ­несла этот вопрос вслух, потому что Змей нето­ропливо процедил:

— Честно говоря, я и сам не знаю, за что тебя приговорили. Мое дело приказы выпол­нять, а твое — обслужить нас по высшему разря­ду и спокойно умереть. — Его остренькая фи­зиономия перекосилась в приступе хохота — ему явно пришлась по вкусу

собственная шутка.

В эту секунду девушка была похожа на за­травленного зверька — в ее глазах застыло выра­жение неподдельного ужаса, а нижняя челюсть отвисла, как будто к ней привязали непосиль­ный груз.

Леле захотелось впиться зубами в горло на­глого типа, который пришел за ее жизнью, но тело как будто оцепенело; так бывает только в жутком, кошмарном сне: хочешь убежать или закричать, но не можешь, а спасение, вот оно — совсем близко.

Между тем Змей перешел от слов к делу; с весьма довольной физиономией он принялся расстегивать «молнию» на джинсах, собираясь обнажить свое мужское достоинство.

И в эту секунду хозяйка номера пришла в себя. Дико заверещав, она хотела схватить парня за волосы, но короткая стрижка не позволила этого сделать, тогда пальцы обеих ее рук со­шлись мертвой хваткой на оттопыренных ушах, неистово растягивая их в стороны. Нога девуш­ки, помимо ее воли, принялась колотить напа­дающего, стараясь угодить тому пониже живота.

Насильник слегка обалдел от столь неожи­данной прыти жертвы, которой по заранее спла­нированному сценарию отводилась роль без­вольной, послушной марионетки в руках опыт­ного палача. Обрушившийся на него шквал ударов и неожиданная боль в ушах сперва рас­смешили его, а затем вызвали приступ необуздан­ной ярости.

Он уже замахнулся для удара, когда ее ост­рое колено буквально вонзилось в его причин­ное место. По телу Змея пробежала молниенос­ная судорога, и он тут же повалился на пол, дико завывая от нестерпимой, нечеловеческой боли.

Леля рванулась к выходу — ей удалось даже добежать до дверей, — но она тут же угодила в медвежьи объятия громилы, который напрочь лишил девушку возможности двигаться.

Дебиловатый кретин, непонятно за что про­званный Дачником, легко, словно пушинку, оторвал хозяйку гостиничного номера от пола и швырнул на кровать.

Упав на спину, она услышала громкий треск лопнувшего по швам платья, которое было раз­работано итальянскими модельерами вовсе не для подобных акробатических номеров, поэтому не выдержало непосильного давления напря­женной плоти.

Громила достал из кармана маленький вы­кидной нож и приблизился к оцепеневшей жер­тве. Он уже собирался воткнуть острое лезвие под ее левую грудь, но на миг заколебался — его привлек манящий бархат обнаженного тела и отчетливо вырисовывающиеся на фоне бело­снежных возвышенностей темно-коричневые соски. 

Глаза Дачника подернулись дымчатой пово­локой, а изо рта потекли самые настоящие слю­ни, свисающие по краям, как шнурки от прогло­ченного ботинка.

 Насмерть перепуганная девушка мгновенно оценила выдавшуюся ей возможность хоть ни­чтожного, но продления жизни, и она приня­лась торопливо стаскивать с себя одежду, при этом бессвязно бормоча: