Империя страха

Бардин Юлиан Андреевич

— Сядь в кресло, разберемся, кто ты такой.

Изобразив на лице кроткое смирение и ос­татки пережитого «ужаса», Ваня попятился в угол, опустившись задницей едва ли не на кар­тину.

— Сучара! — злобно процедил Жбан, дико таращась на каскадера.

А тем временем открылась дверь и в кварти­ру ввалились еще с десяток автоматчиков в спе­цовках и масках во главе с седеньким, сухопа­рым мужчиной.

Бойцы начали методично упаковывать лю­дей пахана в наручники, выкладывая их рядоч­ком на паркетном полу прихожей.

В

какой-то миг Чижов понял, что необходи­мо действовать. Пользуясь несколькими минутами суетливого гвалта, он извлек из рукава но­венькое бритвенное лезвие, сорвал с него упа­ковку и несколькими выверенными движения­ми отделил холст от рамы, торопливо запихав картину под окровавленную рубашку.

Едва он успел закончить то, ради чего вооб­ще затевалась вся эта шумиха, как в гостиную вошел седенький оперативник и обратился к каскадеру с вопросом:

— Значит, вы и есть заложник?

— Да-а, — измученным, нарочито глухим голосом протянул Чижов, вставая навстречу офицеру, — спасибо вам, если бы не вы...

Договорить Ваня не смог и рухнул на пол как подкошенный, громко стукнувшись головой о ножку журнального столика — продемонстри­ровав старый киношный трюк, отточенный го­дами до полного автоматизма.

— Черт! — коротко ругнулся сухопарый опе­ративник и крикнул в коридор: — Денисов, срочно «Скорую» под подъезд. Кажись, они это­го бизнесмена замучили до потери пульса, сво­лота!

— Так есть же «Скорая», — парировал тот, которого назвали Денисовым, — она же раньше нас прибыла.

— Ну тогда тащите его, — палец старшего ткнул в «безжизненное» тело распластавшегося на полу каскадера, — а то не хватало нам еще жмурика. Потом отписываться, что это не мы его при задержании грохнули.

Трое омоновцев подхватили тяжеловесное тело и потащили его к выходу, а седенький, но крепкий мужичок уже позабыл на время о поте­рявшем сознание «заложнике» — в эту секунду его больше интересовал Жбанович.

— Ну что, Феденька, — почти ласково про­пел он, обращаясь к хозяину квартиры, — вот и ты спекся. Давно я за тобой наблюдал, да все никак возможности не было ухватить тебя за яйца. Теперь ты у меня споешь отходную, Жбан.

И желая поставить жирную точку в произне­сенном монологе, сухопарый опер с видимым наслаждением пнул лежащего толстяка ногой, от чего тот пронзительно завизжал, как недоре­занный поросенок.

* * *

Сидя в экспроприированном «Мерседесе», Гвоздик нервно поглядывал на часы. По его подсчетам, операция должна была уже выйти в завершающую стадию.

Нервничал и Лямзин, разделяя нетерпение сидящего рядом вора и поглядывая на выезд со двора. Он понимал, что успех будет зависеть только от актерского таланта Чижова, а на их долю останется лишь чисто техническая сторона дела.

Ожидание длилось нестерпимо долго, и мужчинам порой казалось, что весь их

хитроум­ный план провалился, но вслух они боялись это признать, мерно отсчитывая резиновые секунды.

На улице уже было светло; сновали тороп­ливые прохожие, направляясь к светящимся ос­тановкам, чтобы вскочить в переполненные троллейбусы, автобусы или Бог его знает что еще. Дороги стали заполняться сонным транс­портом, в это время суток еще мерным и нето­ропливым.

И тут со двора выехала «Скорая помощь», очищая себе дорогу завывающей сиреной.

— Пора, — сам себе сказал Антон и повер­нул ключ в замке зажигания.

Серебристая иномарка плавно тронулась с места, легко нагоняя медицинский «рафик».

Когда «мерс» поравнялся с микроавтобусом, майор сбросил скорость, поглядывая на шофера соседнего авто. Тому не было дела до «крутых» спутников, и он продолжал двигаться в левом ряду.

Через пару километров водила «Скорой по­мощи» включил правый поворот, собираясь пе­рестроиться, и в этот момент Лямзин резко за­ложил руль влево.

Удар получился скользящим, а потому не очень сильным, но «рафик» был прижат «Мер­седесом» к осевой полосе, и для того, чтобы продолжить движение, ему понадобилось бы ра­зогнать встречный транспорт.

Водитель микроавтобуса выскочил из-за ба­ранки и бросился к виновнику столкновения.

Антон с Гвоздиком тоже покинули салон иномарки и были готовы отразить любые пре­тензии по их адресу.

Поняв, что силой вопрос не решить, так как она, сила, была явно не на его стороне, водила лишь осуждающе протянул:

— Да что же вы делаете, изверги! У меня же больной при смерти, а если бы вы оказались на его месте, посмотрел бы я тогда...

— Спокойно, земляк, — нарочито нагло про­изнес Лямзин, — ну авария, что здесь такого. Сейчас приедет ГАИ и во всем разберется...

— Ты что, офонарел, — вмешался в диалог Дегтярев, — какое ГАИ, в натуре? Ты же пил всю ночь, тебя сейчас в кутузку загребут. Слу­шай, друган, — на этот раз Гвоздик обращался к шоферу «Скорой», — возьми стольник, и за­мнем базар. А машину мы здесь бросим, пусть мусора подберут и оттарабанят на стоянку.

Увидев в руке своего собеседника новень­кую стодолларовую купюру, водитель заметно подобрел и хотел еще что-то сказать, когда до него донесся негодующий вопль сидящей в са­лоне медсестры.

Молоденькая девушка не своим голосом во­пила, пытаясь остановить вырвавшегося Чи-жова:

— Больной, вы куда, у вас же шок?! Вам нельзя...

Но Иваныч, не слушая ничьих доводов, бро­сился через дорогу, ловко маневрируя между резко тормозящими автомобилями, чьи владель­цы огласили улицу первосортным, отборным матом.

Пока водитель медицинского микроавтобу­са наблюдал эту сцену, пассажиров серебристо­го «Мерседеса» и след простыл.

* * *