Империя страха
Шрифт:
Но не было здесь никого. Только студеный ветер свистел под крышами гаражей и тонкий слой снега поскрипывал под ногами.
– А где Танька? – чувствуя себя идиотом, спросил он.
– Дома, – отступая от него, усмехнулась Дина.
Она пятилась к проходу между гаражами, а ее место занимали ее дружки, мрачные, озлобленные на всех и вся. Их было семь человек, и Череп очень пожалел, что у него нет пистолета.
– Эй, пацаны, я не понял, что за дела? – раскинув пальцы веером, с нажимом спросил он.
И пистолета нет, и даже Ковыль с Кузей
– Динка сказала, что ты Таньку вчера обидел, – монотонно, басовитым голосом спросил широкогрудый парень с массивной головой и мощными руками.
– Не понял, я перед тобой оправдываться должен? – взвился Череп. – Да ты знаешь, кто я такой?
– Знаю. Ты чувак, который Таньку обидел.
– Я Череп, понял?
Он очень надеялся на то, что его грозное имя произведет впечатление на шпану, но никто из них даже не вздрогнул.
– А я Тюлень, и что? – непробиваемо ухмыльнулся широкогрудый.
– Да таких Тюленей на каждом углу! А я Череп! Тереха мой лучший друг! Мы с ним вместе весь город держали!
– Ну, тогда держи!
Заводила размахнулся, однако Череп шагнул к нему на полусогнутых и врезал кулаком в солнечное сплетение. Но тут же на него обрушился удар. Кто-то слева попытался двинуть его пяткой в живот, но Валера блокировал ногу и ударил в ответ локтем в челюсть.
И третий удар он смог отразить, и четвертый, но пятый сбил его с ног. Толпа обступила его со всех сторон, и тяжелый носок ботинка со всей силы врезался ему в нос. И это было только начало.
3
Мороз крепчал, но лейтенант Первушин, казалось, не замечал холода. Щеки, красные от возбуждения, дыхание жаркое, куртка распахнута, отчего видна была рукоять вложенного в кобуру пистолета. Рукав куртки порван в одном месте, на подошве левого ботинка рыже-бурая грязь, но это лишь свидетельство того, что парень работает, а не отбывает номер.
– Ты мне тут байки не рассказывай! – говорил он зло, напористо, но без крика и нервов. – Ногами они били… А башку арматуриной проломили? Кто бил?
– Да я не знаю! – мотал головой прыщавый парень с загнутым кверху носом. – Не было никакой арматурины! Только ногами, руками…
Лейтенант стоял посреди железной беседки с дырявой крышей, а перепуганный парень спиной жался к столбу.
– Ты думаешь, я до твоих дружков не доберусь? Доберусь! И представь себе картину, что кто-то из них покажет на тебя… Да это, скажет, Васька Торчок башку проломил!..
– Я не Торчок, я Торчак.
– Поверь, в СИЗО тебя Торчком будут звать.
– Да не знаю я, кто голову проломил!
– А ты подумай. Хорошо подумай. Ведь покажут на тебя, и ты тогда крайним останешься… Думай, думай, а я пока с людьми поговорю.
Первушин широко улыбнулся Михаилу. Кажется, он собирался ему подмигнуть, но в последний момент передумал, решив, что это слишком.
Потапов, получив информацию о том, что на Борисоглебской улице найден труп Черепа,
Был выходной, и Потапов хоть немного отоспался после череды бессонных ночей. Мила его не будила, не тревожила, мимо гостевой комнаты ходила чуть ли не на цыпочках. А на вечер она баньку запланировала. И ужин собралась приготовить своими руками. Романтический вечер намечался, а тут такое дело…
«Уазик» патрульно-постовой службы и машина оперативно-следственной группы стояли во дворе пятиэтажного дома, в окрестностях которого произошло убийство. Но во дворе Потапов увидел только Первушина, допрашивавшего свидетеля или даже соучастника преступления. Неплохо работает парень, шустро, грамотно. И комиссара Мегрэ при этом из себя не строит. Увидел Михаила, приветливо улыбнулся ему и руку с уважением пожал.
– Кто такой? – кивком показав на парня, спросил Потапов.
– Кто такой? А главный виновник преступления. Ударил Черепа железкой по голове и признаваться не хочет! – Первушин так сурово глянул на Торчака, что у того подкосились коленки.
– Да это не я! – взвыл парень.
– А кто, еще раз спрашиваю?
– Не знаю!
– Не знаешь или не видел?
– Не видел… Мы когда уходили, он лежал, и никто его по голове арматуриной не бил.
– А почему арматуриной? – спросил Михаил. – Орудие преступления нашли?
– Да нет, – покачал головой Первушин. – Нет ничего. Но явно железякой ударили.
– Толпой били?
– Толпой. Семь человек их было. Всемером одного не боятся.
– А надо было бояться, – Михаил внушительно посмотрел на парня. – Это же Череп, бандитский авторитет. Крутой авторитет. За него и убить могут. Просто пырнут заточкой в камере, и все. Знаешь, что такое заточка?
– В какой камере? – побледнел парень.
– В тюремной. Ты же человека убил. За это тюрьма.
– Но это не я его убил!
– А кто?
– Говорю же, не знаю.
– Чем ты бил?
– Кулаками, – Торчак показал сбитые в кровь костяшки пальцев на правой руке.
– А кастетом кто бил?
– Кастетом?! Не знаю, кто кастетом…
– А у кого кастет был?
– У Игоря был…
– С шипами кастет был или просто свинчатка?
– Ну да, свинчатка, чтобы кулак тяжелей был. А шипованного кастета ни у кого не было.
– Может, арматурина у кого-то была или обрезок трубы?
– Нет, не было ничего.
Михаил выразительно посмотрел на Первушина. Не мог он продолжать допрос, пока не совсем ясна общая картина. Надо сначала на покойника глянуть, местность вокруг него обшарить.
– А Греков, Кузьмин где? – спросил он.
– Так уже по квартирам пошли, – Первушин рукой показал на дом. – Зачинщиков выявляют. Тут все ясно: драка была, Черепа толпой били.
– За что?
– Типичная бытовуха. Он вчера девчонок домой к себе привел, а потом голыми по двору бегать заставил. А сегодня сюда приехал отношения выяснять, ну и напоролся.