Империя Страсти
Шрифт:
Примерно в то же время она случайно узнала, что ее мать не умерла, потому что я солгал ей, и что она на самом деле бросила ее у моей двери, не оставив ничего, кроме жалкой записки, тонкого одеяльца и слез.
Гвен хотела мать и проводила беседы во сне, доказывая это еще до того, как узнала, что это Аспен. Этот факт и другие, такие как то, как Аспен утверждает, что она думала, что ее ребенок умер, заставили Гвен медленно сблизиться со своей матерью.
Несмотря на мои не очень тонкие попытки изобразить эту женщину как
Гвен смотрит, между нами, вздрагивая.
— Нет… Да…Я имею в виду, ты с ней сталкивался? Я почти уверена, что видела ее во время и после церемонии, но ее не было на торжестве, верно?
— Нет, потому что сбегать это то, что у этой женщины получается лучше всего, — холодно говорю я, захлопывая Зиппо.
— Это неправда, — спокойно возражает Нейт. — Кинг прогнал ее.
Вот оно. Этот ублюдок умрет сегодня ночью во сне.
— Папа…? — Гвен смотрит на меня с такой надутой губой, которая способна пробить мое черное каменное сердце.
— Я не прогонял ее. Просто напомнил, что мое гостеприимство не безгранично, и я приближался к своему пределу. Но я не думал, что ей нужно будет настучать Нейту, чтобы выиграть очко.
Так что да, я действительно выгнал ее, но я не думал, что она подчинится. Она никогда не делала этого в прошлом, и она даже ушла с этой приводящей в бешенство снобистской уверенностью, будто мир — ее поле битвы, а я — всего лишь сосуд в нем.
Я был так уверен, что она сделает, как обещала, но она бесследно исчезла.
Или, может, она действительно оставила след, так как проболталась Нейту, который наблюдает за мной с медленной улыбкой.
— Она не стучала мне. Я видел, как ты пытался перекинуться с ней парой слов после церемонии.
— Я всего лишь разговаривал с ней.
— Пытаясь запугать ее.
— Эй, ублюдок, ты на чьей стороне?
— На стороне Гвинет. Она хотела, чтобы ее мать была здесь сегодня, и у тебя не было никакого права пытаться прогнать ее.
Моя дочь снова бросает на меня взгляд избитого щенка, заставляя меня почувствовать себя ниже чертовой грязи.
Она никогда не шла против меня, за исключением тех случаев, когда дело касалось ублюдка, стоящего рядом с ней. И я начинаю думать, что Аспен скоро войдет в список людей, за которых Гвен выступает против своего отца.
Несмотря на то, что ее отсутствие причинило ей боль, она все еще наблюдает за Аспен издалека и часто спрашивает Нейта о ней.
Она никогда не спрашивает меня, потому что знает, что между мной и рыжей нет любви.
Телефон Гвен загорается в руке, и она улыбается, затем откашливается и отвечает:
— Алло? Аспен?
Кстати, о чертовом дьяволе.
Я имею в виду ведьму.
Мой ангел слушает некоторое время, пиная воображаемый камень и крепче сжимая руку Нейта, затем говорит:
— Все в порядке. — она прикусывает нижнюю губу и застенчиво шепчет: —
— Что-то неожиданное? — Нейт хмурится. — Она бы ни за что не ушла с твоей свадьбы… если только…
— Что? — спрашивает Гвен.
— Ничего. — он улыбается ей, затем пристально смотрит на меня.
Ему не нужно произносить слова, чтобы я понял их смысл. Произошло нечто гораздо более важное, чем свадьба Гвен. И, учитывая приводящее в бешенство намерение этой женщины стать частью жизни своей дочери, я предполагаю, что это что-то опасное.
Возможно, это мой шанс удержать что-то над ее головой.
***
Любой, кто встречался со мной, знает, что я склонен к насилию, использую сексуальные вещи и постоянно враждую со своей мачехой.
Наше грязное белье во всех новостях, вместе с ее ботоксным лицом и с моим бессмертным статусом в Форбс.
В отличие от мнения других, первородный грех Сьюзен Шоу не заключался в том, что она сосала член моего отца или поклонялась ему ради своего гардероба Шанель. Это была ее дерзость — занять место моей матери, выгнать ее из дома, который она называла домом, и в конце концов заставить ее вскрыть вены.
Быть золотоискательницей недостаточно, поэтому она повысила себя до статуса жены. Это могло бы дать ей часть миллиардов моего отца, но это также подарило ей ее собственный ад, созданный на заказ.
Меня.
Говорят, что месть это блюдо, которое лучше подавать холодным, и я намерен заставить кровь в жилах этой женщины замерзнуть, пока она не пожелает смерти.
Я прихожу на благотворительное мероприятие, которое устраивает одна из ее подруг — без приглашения — в окружении папарацци.
Организатор взволнована, когда я показываю свой солидный чек на пожертвование, и у неё нет другого выбора, кроме как впустить меня.
Я мог бы попросить о приглашении заранее, но это убило бы элемент неожиданности. Нейт говорит, что мне нравится делать вещи трудным путем, но это только потому, что легкий путь скучнее, чем сон.
Будучи целеустремлённым, богатым и имея позицию «катись к черту», я попал в многочисленные списки, такие как: «Папочка, которого я хочу трахнуть». Не уверен, относится ли это к моему родительству или означает, что я гожусь в отцы, или и то, и другое. Я не уважаю ни этот статус, ни другие с малейшей заботой.
Секс проводится на моих условиях, с выбранными сопровождающими и только после того, как они подпишут соглашение о неразглашении, которое фактически продает их душу — или, точнее, их киску — дьяволу.