Империя Страсти
Шрифт:
— Черт бы тебя побрал. Моя задница как будто в огне.
— Даже не притворяйся, что тебе это не нравится. Как только я тебя отшлепал, ты кончила на мой член.
Ее губы дрожат, прежде чем она сжимает их.
— Заткнись.
— Боишься признаться в своих извращенных наклонностях?
— Я не извращенка. Я ваниль.
Я смеюсь.
— Ваниль это то, что Гвен ест и чем дышит вместо воздуха. Ты, дорогая, определение покорности.
— Я не покорная.
— Нет, ты покорная. Просто раньше ты этого
Она вздрагивает всем телом, ее губы раздвигаются, и красные пятна возвращаются на шею.
Когда она приходит в себя и отталкивает меня, уже слишком поздно.
— Видишь?
— Прекрати улыбаться или я тебя отшлепаю.
— Твой грубый ротик меня заводит, дорогая.
Я показываю на свой член, который точно ведет кампанию за еще один раунд.
— Даже не думай об этом.
Она отодвигается на несколько сантиметров назад, полностью игнорируя жжение отпечатков моих рук.
— Я не собирался ничего делать.
— И ты ожидаешь, что я поверю? У тебя сексуальное влечение как у быка.
— Мой член в почете.
— Это был не комплимент, — ворчит она. — Кроме того, ты не использовал презерватив.
— Надо было указать на это в первый раз.
Я не могу удержаться и собираю свою сперму пальцами, а затем медленно размазываю ее по ее складочкам.
Она вздрагивает, ее пальцы ног подгибаются.
— У меня не было возможности… Разве ты не собираешься спросить, принимаю ли я противозачаточные?
— Разве это имеет значение?
— Что? — огрызается она.
— Если да, а вероятность этого составляет девяносто девять целых девяносто девять десятых процента, учитывая, насколько ты ответственный взрослый человек, тогда все. Если это оставшиеся ноль целых ноль десятых процента, и ты не принимаешь противозачаточные средства, тогда мы будем разбираться с этим, когда это станет проблемой.
— Как, черт возьми, ты можешь так говорить после всего, что случилось в прошлом?
— Прошлое осталось в прошлом. Не вижу причин, по которым это должно превращаться в аргумент.
— Ну, не знаю. Может, тот маленький факт, что в последний раз, когда ты вставил в меня свой член, Гвен вышла из меня.
— Должно быть, это были быстрые сперматозоиды.
— Ты отвратителен. — она ударяет меня по плечу. — То, что произошло, это не шутка.
— Никогда не считал это шуткой, учитывая мой статус одинокого родителя. Факт остается фактом, тогда мы были детьми, но сейчас уже нет, так что хватит драматизировать. Это тебе не идёт.
Я начинаю трахать ее своей спермой, но она отползает назад, как раненое животное.
Ее взгляд может резать камни, когда она уходит в себя.
— Я сказала. Даже не думай
— Ты должна сказать более подробно, потому что, в отличие от утверждений прессы, я не могу читать мысли.
— Твои глаза сияют тем светом, который означает, что ты возьмешь меня снова.
— Я не возьму тебя, я тебя трахну. — я улыбаюсь, падая на спину, чтобы физически усмирить свое либидо. — Но я дам тебе немного времени, чтобы прийти в себя.
Она остается в сидячем положении, лицом ко мне, но подтягивает колени к груди и скрывает большую часть своей наготы.
— Спасибо, Ваше Величество.
— Всегда пожалуйста, моя хорошая девочка.
Ее губы раздвигаются, и я ухмыляюсь. Сказать, что мне нравится заставать ее врасплох, было бы преуменьшением. Она становится послушной и такой чертовски очаровательной.
Прилагательное, которое я даже не должен использовать к этой женщине.
У нее есть такая сторона, которая скрыта от всех.
От всех, кроме меня.
— У тебя ужасно хорошее настроение для человека, который посреди ночи колотил дерево, как главный герой из фильма про убийц.
— Интенсивный секс делает это. Ты была хорошим спортом.
Я тянусь к своим брюкам, которые лежат рядом, и достаю Зиппо.
— Я не чертов спорт.
— Ты можешь быть всей гребаной Олимпиадой.
Я хватаю ее пальто и накидываю его на нее.
Хотя мне жарко, как в сауне, она только что дрожала. Жаль жертвовать видом ее розовой груди и киски, но приоритеты и все такое.
— Ты можешь быть таким мудаком.
— Могу? Я думал, что я точно мудак.
Я заправляю пальто ей под подбородок, затем наклоняю ее голову, чтобы лучше увидеть ее глаза.
Они глубокие, как земля, но все еще тянутся к небу с упрямством высоких деревьев.
Она отстраняется, затем делает паузу, берет мою руку между своими и осматривает ее.
— Ты сломал костяшки пальцев.
Я тактично убираю, ложусь обратно и открываю Зиппо рукой, лежащей на груди.
— Заживут.
— Ты больше не бандит и не школьник.
— Спасибо за ненужное напоминание о моем экзистенциальном статусе. Добавлю это как примечание в свое расписание.
— Знаешь, упор на разум и систематическое мышление это синоним отступления от жизни.
— Избавь меня от брехни Ницше. — я наклоняю голову и смотрю ей в лицо. — Кроме того, ты когда-нибудь слышала о практике того, что проповедуешь?
— Я?
— Когда ты в последний раз жила настоящим моментом? Не считая того, когда я только что трахнул твои мозги, конечно.
— Полиция высокомерия берет тебя под стражу.
Я ухмыляюсь.
— Ты не избегаешь темы жизни в моменте. Делаешь ли ты это или ты такой же теоретик, как твой психически неуравновешенный кумир?
— Я…