Империя Страсти

Кент Рина

Мой член подает на тебя в суд за нанесение телесных повреждений, так что тебе лучше быть готовой к компенсации.

Ты ведь понимаешь, что я собираюсь вогнать свой член в твою киску и задницу, как только запрет будет снят? Уверена, что не хочешь ослабить удар?

Позвонили представители религий и сказали, что даже это является кощунством в их священных писаниях.

Может, мне стоит стать монахом или что-то в этом роде? Тогда, по крайней мере, запрет будет иметь смысл.

Сказать,

что у меня полный иммунитет, было бы ложью. Я не только жажду его прикосновений, но мне все труднее и труднее игнорировать их или отмахиваться от них.

Именно поэтому я стараюсь планировать нашу неделю так, чтобы она проходила в основном на воздухе, с Гвен и Нейтом или даже с Кэлли и Матео.

Это бесплодные попытки отвлечься от недовольства, которое нарастает на заднем плане. Или на переднем плане для Кингсли.

Тот факт, что ему приходится иметь дело со Сьюзен в дополнение ко всему прочему, я не могу допустить.

Я стучу в дверь и вхожу, прежде чем он успевает что-то сказать.

Кингсли прислонился к дивану у большого окна, из которого открывается вид на мрачный Нью-Йорк. Он выглядит расслабленным, скрестив руки и ноги. Не говоря уже о том, что он уверен в себе и сексуален как дьявол в своем сшитом на заказ черном костюме и галстуке, который я надела на него сегодня утром.

В последнее время я почти не возвращаюсь в свою квартиру, и половина его шкафа забита моей одеждой.

Вот почему мы теперь пахнем друг другом. Одомашнивание немного странно, но в такие моменты я ощущаю, что передо мной партнер.

Человек, которого я хочу видеть рядом с собой на каждом шагу. Человек, который, когда я думаю о его уходе, вгоняет меня в депрессию.

Сьюзан поворачивает голову в мою сторону. Она сидит на диване, ее громкое розовое платье бросается в глаза.

Ее губы кривятся в улыбке.

— Аспен Леблан, приятно наконец-то познакомиться с мамой Гвинет.

Кингсли, который две секунды назад казался скучающим, поднимается во весь рост и идет ко мне. Он ничего не говорит, но ему и не нужно. Даже без слов он дает Сьюзен понять, что мы вместе и ей не стоит со мной связываться.

Не то чтобы она могла это сделать.

Я справилась со своей тетей, которая была худшей, более жестокой версией Сьюзан. Я могу справиться со снобистской, золотоискательской мачехой.

— Хотя это уже не первый раз. — она постукивает по своему острому подбородку. — Это было в больнице, верно?

Я напрягаюсь, и Кингсли медленно спрашивает:

— О чем ты говоришь?

— Двадцать один год назад меня посетила супружеская пара, утверждавшая, что ты обрюхатил их приемную дочь. Они хотели денег, как и все бедняки. Я дала им их, но только если все пойдет по моему плану. Это я предложила идею о мертворожденном ребёнке и была рядом, чтобы убедиться, что план будет хорошо выполнен. И именно я привезла Гвинет с собой и напечатала ту записку, прежде чем бросить ее перед домом. Думал, что сможешь превратить мою жизнь в ад, но ты опоздал на десятилетия, Кингсли. Я уже сделала тебя отцом-одиночкой в семнадцать лет и наблюдала в первом ряду, как ты сходил с ума в поисках матери своего ребенка, когда я точно знала, кто она. Ты думал, что мучаешь меня, но угадай, кто все это время одерживал верх?

В один момент Сьюзан сидит, а в следующий Кингсли поднимает ее за экстравагантные отвороты

платья, пока ее ноги не отрываются от пола.

Я выныриваю из оцепенения от того, что она только что призналась. Подбегая к нему, я медленно касаюсь его руки, заставляя свой голос звучать спокойно.

— Отпусти ее, Кинг.

— Она убила мою мать, разлучила тебя с Гвен, заставила мою дочь жить без матери и забрала тебя у меня. Это последний гвоздь в ее гроб.

Он говорит отрывистым тоном, в котором достаточно напряжения, чтобы разрушить гору.

Не сомневаюсь, что он свернет ей шею в следующую минуту, если я его не остановлю.

— В этом кабинете нет никого, кто хотел бы ее смерти так же сильно, как я. — я тяну его за руку. — Но она получит то, чего хотела все это время, Кинг. Она сломает тебя, разлучит тебя с Гвен и заберет тебя от меня. Не позволяй ей проникнуть в твою голову. Эта сука этого не заслуживает.

— Сделай это, дьявол. Убей меня. — она улыбается. — Все, кого ты знаешь, все равно умрут. Твоя собственная мать не осталась рядом ради тебя. Она рано увидела в тебе монстра и решила уйти. Твой отец тоже знал, насколько ты уродливый монстр.

— Ты не монстр. — я глажу его суровое лицо. — Ты самый лучший отец на свете и заботишься о тех, кто этого заслуживает.

Ты любовь всей моей жизни, хочу сказать я, но в последнюю секунду останавливаюсь.

— Отпусти ее. — я смягчаю голос. — Пожалуйста, Кинг. Отпусти себя.

Потому что это не Сьюзен, которую он держит в удушающем захвате с тех пор, как его мать совершила самоубийство. Это он сам.

Моя молодая версия была наивной.

Его версия была бездушной, потому что он так и не простил себя.

Он медленно начинает отпускать ее, затем прижимает ее к ближайшей стене.

Она выпрямляется с треском, который заполняет весь кабинет.

— С тобой покончено, Кингсли. Я собираюсь подать на тебя в суд за нападение.

Я стою перед ним, частично закрывая его от ее взгляда. Его ноздри раздуваются, и последнее, чего я хочу, это чтобы он действительно убил ее.

— Он собирается отсудить у тебя каждый цент на твое имя, — говорю я со спокойствием, которого не чувствую. — Ты только что призналась в нарушении брачного контракта, который ты подписала с Бенджамином Шоу и который гласит, что ты лишишься всего, чем владеешь после брака, если причинишь вред семье Шоу или ее членам физически, эмоционально или психически. Разлучить Гвинет со мной это олицетворение эмоционального и психического вреда. Сделав это, ты отказалась от любых прав на общее имущество, поэтому у тебя больше нет никаких претензий на деньги твоего покойного мужа. Приготовься жить на улице до конца своей жалкой жизни.

Ее смех исчезает, и она бледнеет, понимая, что сама вырыла себе могилу. Она могла бы оставить эту информацию при себе, но потребность в грандиозном самолюбовании вывела ее за грань.

— Ты также нарушила запретный судебный приказ. То, что тебе разрешили войти в здание, не дает тебе права приближаться к Кингсли. А теперь убирайся и бойся, Сьюзан. Очень бойся, потому что я заставлю тебя заплатить за беспомощность и потерю, которое я испытала в той больнице. Мы заставим тебя заплатить за весь тот ущерб, который ты нанесла нам троим, пока ты не пожалеешь о своём существовании.