Империя волков
Шрифт:
– Когда вы сможете быть у меня?
– Через полчаса.
Анна почувствовала, что врач улыбается – ее напор явно забавлял его.
– Я вас жду.
18
– Я не понимаю. Что конкретно вас интересует?
Дидье Лаферьер был маленьким человечком с бесцветным лицом в обрамлении вьющихся седых волос, которые как нельзя лучше соответствовали его глухому голосу. Сдержанный господин с неуловимыми движениями. Анне казалось, что его слова долетают
– Я еще не определилась, – ответила она. – Сначала я хотела бы все узнать об операциях, позволяющих изменить лицо.
– Насколько серьезно изменить?
– Глобально.
Хирург заговорил тоном эксперта:
– Чтобы произвести серьезные улучшения, необходимо воздействовать на костную структуру. Есть две основные техники. Операции по выравниванию, направленные на смягчение слишком сильно выступающих черт лица, и костные трансплантации – с их помощью мы, напротив, подчеркиваем нужные зоны.
– Что именно вы делаете?
Врач помолчал, размышляя, как лучше "продать" свой товар. В кабинете царил полумрак. Окна были зашторены. Слабый свет ласкал мебель в азиатском стиле. Обстановка здесь была как в исповедальне.
– При выравнивании, – продолжил рассказывать врач, – мы уменьшаем костные выпуклости, проходя через кожу. При трансплантации сначала делаем забор фрагментов, а затем соединяем с намеченными участками. Иногда используются специальные протезы.
Он изящно взмахнул рукой, и голос его зазвучал мягче:
– Все возможно. Главное, чтобы вы остались довольны результатом.
– Но после всех этих операций остаются шрамы?
Он коротко улыбнулся.
– Конечно нет. Мы работаем эндоскопическим методом. Вводим оптические трубочки и микроинструменты через ткани и оперируем, ориентируясь по экрану. Этот способ минимально травмирует кожу.
– Я смогу увидеть фотографии этих шрамов?
– Конечно. Но давайте начнем с самого начала, не возражаете? Я бы хотел, чтобы мы вместе определили, какая именно операция вас интересует.
Анна поняла, что этот человек не покажет ей ничего, кроме цветных картинок, на которых она точно ничего не разберет, и сменила тему.
– Расскажите мне, что вы умеете делать с носом.
Он скептически поморщился. У Анны был прямой, ровный, аккуратный носик. И менять в нем было явно нечего.
– Вы хотите изменить какой-то определенный участок?
– Я рассматриваю все возможности. Так что вы можете сделать с этой зоной?
– Тут мы достигли большого прогресса. Можем вылепить нос вашей мечты. Выберем вместе линию, если хотите. У меня есть оборудование, позволяющее...
– Но в чем состоит хирургическое вмешательство?
Врач пошевелился, накрахмаленная белая блуза, которую он
– Смягчив всю эту зону...
– Как именно вы ее смягчаете? Разбиваете хрящи, да?
Врач по-прежнему улыбался, но в глазах появилось сомнение. Дидье Лаферьер пытался разгадать истинные намерения Анны.
– Тут нам, безусловно, приходится проходить через очень... радикальный этап. Но все делается под наркозом.
– И что происходит дальше?
– Мы располагаем кости и хрящи по намеченной линии. Повторяю еще раз: я могу сделать предварительные промеры.
Анна не позволила сбить себя с толку.
– После такой операции должны оставаться следы, ведь так?
– Никаких следов. Инструменты вводятся через ноздри. Мы не дотрагиваемся до кожи.
– А какие техники вы используете при подтяжках?
– Только эндоскопические. Мы подтягиваем кожу и мышцы крошечными щипчиками.
– Значит, и тут обходится без шрамов?
– Абсолютно. Мы действуем из-за верхней части уха. Это совершенно незаметно. – Доктор махнул рукой. – Забудьте о шрамах: они ушли в прошлое.
– А липосакции?
Дидье Лаферьер нахмурился.
– Но вы сказали, что вас интересует зона лица...
– Мне кажется, сегодня врачи проводят липосакцию шеи, неужели я ошиблась?
– Вы правы. Кстати, это одна из самых простых операций.
– Но после нее остаются шрамы?
Этот вопрос оказался лишним. В голосе хирурга прозвучали враждебные нотки:
– Я не совсем понимаю, мадам, что же именно вас интересует: изменение внешности или шрамы?
Анна потеряла самообладание и на мгновение запаниковала, как в галерее. От горла ко лбу под кожей поднимался жар. Лицо у нее в это мгновение наверняка пошло красными пятнами.
Она прошептала, с трудом выговаривая слова:
– Извините меня. Я очень боязлива. Я... Я бы хотела... В общем, прежде, чем решиться, я бы хотела посмотреть фотографии разных операций.
Лаферьер отказал – категорично, но мягко:
– Простите, мадам, но – нет! Эти снимки производят слишком сильное впечатление. Вам следует думать лишь о результате операции. Остальное – моя забота.
Анна вцепилась в подлокотники кресла. Она должна добиться правды от этого человека – любым способом.
– Я никогда не лягу под нож, если не увижу собственными глазами, что вы будете со мной делать.
Врач встал, сделав извиняющийся жест.
– Сожалею, мадам. Думаю, вы психологически не готовы к подобного рода вмешательству.
Анна не шелохнулась.
– Чего вы боитесь, доктор? Что скрываете?
Лаферьер застыл.
– Прошу прощения?
– Я говорю о шрамах. Вы говорите, что их не существует. Я прошу вас показать мне снимки операций. Вы отказываетесь. Так что же вы скрываете?