Империя зла
Шрифт:
— Ваш племянник рассказал мне о пожизненной службе на границе. Но вы ведь здесь. Значит, ваш племянник не прав?
— Ага. — Дядюшка не пошевелился даже. — Прав племяш. Не захотел я пожизненно. Надоело.
— Вы дезертировали?! Как же так? Киборги — щит на страже Союза. Они — герои. Лучшие из них удостаиваются чести охранять Героев Революции! Но такому ничтожеству, как вы, конечно, подобное не грозит!
Вскочив и выгнув спину, кошка зашипела. Дядюшка чуть повернул голову к Тарсусу и спросил:
— Точно свой? Может, контуженый?
— Типа
Подхватив с дивана свою любимицу, дядюшка покинул вагон. Союзников он ненавидел искренне, всей своей кибернетической душой.
И племяш его очень-очень хорошо понимал.
— Я что-то не то сказал? — Иван чувствовал себя не в своей тарелке. Кстати, насчет тарелок — в животе забурчало. За всеми треволнениями он и не вспоминал о еде. — У тебя есть чем закусить?
Но вместо хлеба-соли Тарсус протянул ему коммуникатор, который выудил из своих пожитков. Будто от девайса можно отломить чуток и намазать маслом!
— Зацени новости, малыш. Совсем шпионы оборзели.
Жуков-младший взглянул на экран сплошь в разводах, будто его протерли влажной тряпкой. Взглянул — и обомлел. Там мелькали попеременно он, строгое лицо диктора и пузатая фигурка Тарсуса. И крупным планом — трупы в милицейской форме.
— А звук?.. — с трудом выдавил из себя он.
— Справа кнопка, жми. Ты, малыш, теперь знаменитость.
Иван смотрел на экран, слушал хорошо поставленный голос диктора — и не верил, что все это происходит с ним. Этого же просто не может быть. Особенно впечатлили кадры, где некто с лицом Ивана, его телом и движениями лично убивает взъерошенного милиционера, а потом, выйдя из участка, превращает беспилотник в груду искореженных обломков залпом из ПЗРК.
Тарсус прокомментировал эти кадры так:
— Круто! Ты теперь не малыш, ты теперь Маршал. С большой буквы.
— Что?.. — окончательно растерялся Иван. — Почему Маршал?
— Так ведь фамилия у тебя Жуков.
— Ну и что?.. — не понял юмора Иван, он не отрывал взгляда от коммуникатора. — Какая мерзость. Это ведь неправда. Этого не было. Это…
— Компиляция, — подсказал Тарсус. — Видео обработали. Любой пацан из гетто на раз-два-три такое слабает.
Нападение на участок диктор представил как наглую атаку иностранных шпионов на основу основ Союза Демократических Республик, как злостную диверсию, как попытку подрыва и запугивания, как террористический акт, как… Диктора несло, лицо его побагровело, он размахивал кулаками — не читал текст, но говорил от себя, искренне и возмущенно. Наконец затянувшийся монолог прервался — экран заполнило вытянутое голубоглазое лицо. Иван не сразу узнал себя. Это же он говорит прямо в камеру! Ну, теперь-то все прояснится, все узнают, поймут!..
Губы на экране зашевелились, выдав: «Меня зовут Иван Владленович Жуков. Я и моя семья… мы —
— Ыы-ыхх… — заклокотало в горле, мир вокруг потемнел.
Ведь говорил совсем другое! Слова те же, но их переставили местами, скомпилировав так, что… Мотнув головой, он заставил себя смотреть на экран, на того Ивана Владленовича Жукова, который, скорчив злобную рожу, сбивает вертолет-беспилотник. А ведь в прошлый раз, когда показывали эту сцену, лицо у него было бесстрастное, сосредоточенное, теперь же… Но кому до того есть дело? Кто заметит столь мелкую нестыковку? А если и заметит, то что?..
Поправив галстук, диктор призвал граждан быть бдительными и в случае обнаружения террориста сообщить о его местонахождении компетентным органам. Затем новостной блок сменила реклама электрокаров «АвтоВВАЗа», уверяющая, что в Союзе нет средств передвижения качественнее и надежнее.
— Как такое может быть? Ведь это ложь. От начала до конца. Это неправда. Это…
— Точно, — кивнул Тарсус, — я ж говорю: компиляция. А ты теперь не только враг народа, но еще террорист, шпион и наймит Госдепа США. В общем, м-м… Маршал, э-э… соку хочешь?
Иван уставился на задорный апельсинчик, вдруг возникший у лица. И хоть во рту пересохло, рука не поднималась взять пакет. Новости его шокировали. Стремительно и радикально менялся окружающий мир. Его словно вышвырнули за пределы атмосферы в обычном комбезе, а вокруг вакуум… Похоже, весь Союз ополчился против Жуковых. И сражается государство подло, используя грязные приемы, ведь одно дело — объявить в розыск беглого свидетеля чужих злодеяний, а другое — скомпилировать лживый ролик о террористе и пустить его в эфир, обманув граждан огромной страны.
— И вертолет, значит, я тоже…
— Ты, Маршал, кто ж еще? Раз по ТВ показали, то… От сока ты зря отказываешься, хороший сок. Я, видишь, как его обожаю? Прямо жить без него не могу.
И тут Ивана прорвало. Он вскочил, схватил Тарсуса за грудки и затряс, крича ему в лицо, сплошь покрытое мелкими точечными шрамиками:
— Что произошло?! Кто виноват?! Почему я?! Почему мы?! Отец! Мама! Почему?! Зачем я тебе?! Зачем подполью?!
— Я не уполномочен отвечать на подобные вопросы. — Сказано это было слишком уж спокойно, даже безразлично, что ли.
Лед в голосе Тарсуса подействовал на Ивана как пощечина. Не на кого надеяться — ни на страну, предавшую его, ни на обитателей подземелья. Никто не поможет. У всех свои интересы, своя тайная выгода, и семья Жуковых в тех раскладах вроде разменной карты или пешки, которой без сожаления пожертвуют.
— Я ухожу. — Иван отпрянул от Тарсуса. — Здесь мне больше делать нечего.
Под толщей земли и бетона он лишь теряет время. Уж как-нибудь выберется наверх. Прихватив фонарь, Иван выскочил из вагона — и налетел на киборга, преградившего путь. Столкновение отозвалось вспышкой боли в простреленном боку.