Империя Зла
Шрифт:
– Тем более, – вставил Коган очень серьезно, – что гиксосами были, судя по нынешним учебникам Украины, хохлы из Запорожья.
– Восток мудр, – возразил я. – Он видел, видел... Улыбнется детской выходке, вполне понятной, и... смолчит. Ведь это для поддержания духа нашего народа! На общемировые факты не влияет, древней истории ни тепло, ни холодно. А вот современную изменить можно. Если надо, можно организовать пару могучих рецензий за подписью академиков, что, мол, Влесовы книги – подлинные, как в свое время доказали, что «Слово
Коломиец ахнул:
– Вы что же это? Да как вы можете? И Влесовы книги – подлинные, и «Слово» самое расподлинное!
Задыхаясь от возмущения, он обратил горящий взор к отцу нации. Кречет, оставив министра иностранных дел просматривать бумаги, уже прохаживался по своему обыкновению, совсем не строевым шагом, мыслил, по крайней мере двигал жесткими как ребра бронетранспортера складками на лбу. На вопль министра культуры глубокомысленно буркнул:
– Что верно, то верно.
– А что... что верно?
– Важен результат, – изрек он. – А подлинник или не подлинник... Да какая разница? Главное, свое дело делают. О них говорят, пишут, спорят. А это лучше, чем когда наши дурни бьют друг другу морды из-за загадок письменности майя или ацтеков!
Коломиец ахнул громче:
– Как вы можете такие слова... Да это же кощунство! Так о нашей святыне? Мы наконец-то получили подтверждение... неоспоримое подтверждение!..
Коган громко молчал, На его хитрой жидовской харе было крупными буквами написано о кумранских летописях, о Библии и фараонах, о походах и битвах древнего Израиля, подлинность которого не надо доказывать подозрительными деревянными дощечками.
Забайкалов с того конца стола пророкотал неспешно:
– С точки зрения политика... гм... древние песни Оссиана способствовали подъему и даже сохранению ирландской нации. А песни древних чехов сохранили их как народ. А когда лет через двести обнаружилось, что все то подделки, то дело было сделано.
– Вот видите, – сказал Кречет довольно.
Коломиец с отвращением оглянулся на циничного министра иностранных дел:
– Как вы можете... От этого человека веет таким прагматизмом, таким отсутствием культуры и культурных ценностей!
Забайкалов буркнул:
– Брехня. Только вчера жена притащила японский торшер за полтыщи баксов! Чуть не прибил, а она: надо, мол, культуру в дом... Не объяснишь дуре, что министру иностранных дел не нужна чужая культура!
– Да и своя ни к чему, – невинно добавил Коган. – Главное, чтобы костюмчик сидел. Теперь это зовется имиджем.
Глава 4
Мирошниченко неслышно раскладывал бумаги перед Кречетом, исчезал, снова приносил целые ворохи. Глаза его покраснели, словно после бессонной ночи, кончик носа распух и побагровел как перезрелая редиска.
– Кречет замучил? – пророкотал Забайкалов сочувствующе.
– Да нет, все
Коломиец кивнул в мою сторону:
– Это все Виктор Александрович виноват.
– Верно, – согласился Коломиец. – Ислам из кого угодно душу вымотает.
– Да нет, это не ислам. Просто пристрастился к Интернету, как к наркотику.
Забайкалов кивнул понимающе:
– Понятно. Голых баб смотришь. Там этих порносайтов видимо-невидимо! В какой баннер не ткнешь...
Мирошниченко отрезал:
– Все, что угодно, только не голых баб.
Забайкалов удивился с неспешностью сползающего с гор Скандинавии айсберга:
– Что так?
– Да так, – отрезал Мирошниченко.
Когда он отошел на другой конец стола, раздавая листки с гербовыми печатями с легкостью опытного картежника, Коломиец наклонился к уху Забайкалова, сказал укоризненно:
– Вы уж проявите деликатность, пожалуйста! Это у него больное место.
Забайкалов удивился:
– Голые бабы? Никогда за ним не замечал...
– Да он и не был замечен... Но вот на той неделе он подзадержался на работе, то да се, потом какой-то важный материал через Интернет скачивал... А в конце там была антивирусная программа, он ее запустил на свою голову, проверил, вздохнул с облегчением, все в порядке, вирусов нет... А в конце, когда обычно дают рекламу и предлагают купить новые программы, появилась надпись: если, мол, хотите посмотреть Ким Биссенжер обнаженной, то нажмите десять клавиш по вашему выбору и держите. Ну, у него как раз десять пальцев, нажал, держит... В самом деле, появилась блистательная Ким, говорит: если, мол, отпустишь хоть одну клавишу, то начинаю формат всего диска, а затем – перезагрузка...
Забайкалов присвистнул:
– И что же он, всю ночь на нее глядел?
– Когда утром пришли на работу, видели как он ногой пытается вытащить шнур из розетки. Нос распух, видать, пробовал резетнуть, но вы ж знаете какая там крохотная кнопка! Сейчас даже на женщин-депутатов смотрит зверем.
Он вздрогнул от могучего голоса Кречета:
– Степан Бандерович, все сплетничаете? Уже сообщили прессе о переменах в вашем министерстве? Русскую интеллигенцию надо ублажать, она и так всегда и всем недовольна.
– Нет еще, – ответил Коломиец виновато.
Взгляд Кречета скользнул по наручным часам:
– Странно, вы хоть строем и не ходите, но человек с виду умный и быстрый...
Коломиец сказал еще удрученнее:
– Моя вина. Я попросил другого телеинтервьиста!.. Они было направили ко мне этого... ну, который свои морды на все заставки всобачивает. То с мудрым видом очки снимает, то мыслит, то устало лоб морщит над государственными проблемами, будто это он решает, а мы под ногами зачем-то путаемся... А когда берет интервью, то всегда видно, что вот он, великий и мудрейший, о чем-то снисходительно разговаривает с каким-то министришкой культуры...