Империя. Цинхай
Шрифт:
Ручка повернулась и дверь открылась. Сандо повернул голову ко входу, собираясь пошутить над Джином, что тот слишком быстро вернулся, но в проходе появилась Николь. Не мешкая, она прикрыла за собой и прошла внутрь. Сандо не снизошел до того, чтобы сделать замечание, вроде «а постучать?», «а спросить разрешения?». Он просто уставился на её лицо и, никак не меняясь в своём, пронаблюдал, как она подошла к нему. Ехидная и довольная. Николь наивно ждала, что молодой человек возмутится, первым вступит в пререкания. Но он, зная кое-какие поведенческие тонкости и в таких делах, несокрушимо продолжал молчать, давая возможность девушке разоблачать себя самостоятельно. Редкая женщина способна утаить что-то, когда её вообще не спрашивают.
– Пришла пожалеть проигравшего, - хмыкнула она, некоторое время не зная, куда деть руки, поэтому держа их скрещенными на груди.
– И как? Очень жалко? – безэмоционально спросил Сандо.
– Я надеялась, что брат отходит тебя сильнее. Он тебя ранил хоть немного?
– Если найдёшь на мне хоть одну рану, я разрешу тебе её зализать, - жёстко улыбнулся наёмник. Руки Николь слетели с её груди, сжавшись в кулаки, дыхание участилось. Он подергал ногами, из-за чего девушка несколько раз подпрыгнула, как на лошади. Но не слезла. – Удобно?
– Мне - да, а тебе?
– Я бы сказал, что костлявые задницы несколько упираются своими костями… - Не успел он договорить, как Николь встала, уже пыхтя, а не дыша, и грозя задохнуться. – Но если эта задница хочет предложить мне несколько минут удовольствия, то я готов пересмотреть своё отношение к ней.
– Предлагать что-то неудачнику? – девушка злорадно хохотнула. – Я сплю только с победителями…
– Если учесть, что Николас не проигрывал с тех пор, как тебе исполнилось лет двенадцать, то ты до сих пор вообще ни с кем не спала.
– Может, я подразумевала не только победы в драках? – ощетинилась Николь, не обрадованная тому, что принята за девственницу. Ей хотелось бы производить впечатление раскованной и дерзкой, которой палец в рот не клади.
– Всё может быть, не сомневаюсь, победители дворовых чемпионатов по шашкам превосходные любовники, - поглумился над логически вытекающими выводами Сандо.
– Получше, чем ты, уж наверняка. – Но его не задело и это. Николь уставилась сверху вниз в черные нечитаемые глаза, желая увидеть там хоть что-нибудь, хоть какой-нибудь проблеск интереса, страсти, похоти. Ничего. Он не то ждал, когда она уйдёт, не то смотрел сквозь, и она ему вообще не мешала. Но она была сестрой своего несокрушимого брата, и не собиралась позорить его тем, что сама будет уступать кому бы то ни было. Наклонившись, Николь расставила руки по сторонам от Сандо, упершись о подлокотники и, поднеся своё лицо к его, не закрывая век, прижала свои губы к его губам. Наёмник даже не дернулся. Всё так же, не меняя положения с переплетёнными на животе пальцами, он следил в упор за её махинациями. Его губы не шевелились, не смыкались и не размыкались. Николь обхватила их своими устами, завладев верхней губой, потом нижней, чуть оттянула её. Сандо даже не развел рук, чтобы привлечь её к себе. Он ничего не делал. Девушка закрыла глаза и, вновь впившись в рот мужчины, провела между его губами языком. Никакой реакции, всё равно, что с манекеном. Разве что слаще и приятнее. Разъярившись, Николь оттолкнулась и, выпрямившись, открыла веки. – Импотент!
– А какого эффекта ты ждала от поцелуя?
– Дело в тебе, а не в поцелуе. Ты робот для убийств и выполнения заданий. Хорошо, что Николас ушёл от вас раньше, не дожив до такого состояния.
– Если быть точными – его выгнали.
– Какая разница?! Зато он человек, и замечает хоть что-то, кроме денег, мордобоев и потолка, который тебя так интригует! – Сандо улыбнулся. Как же он задевает самолюбие этой
– У тебя под губой справа маленькая родинка, когда ты злишься, у тебя глаза светлеют, а не темнеют, когда ты знаешь, что неправа, то убыстряешь окончания слов; идя сюда, ты воспользовалась духами. Они мужские, чтобы придавать тебе уверенности, иногда ты подкладываешь в обувь стельки, чтобы казаться выше, ты обожествляешь Цянь, потому что она красива, и завидуешь ей, но по-доброму, а к брату иногда испытываешь нездоровое желание, которого сама стыдишься, но на самом деле ты просто возвела его в ранг кумира, меряя по нему всех мужчин. – Ошарашенная Николь отступила на шаг, не веря, что Сандо так внимательно наблюдал за ней и проанализировал. – Так что же, я недостаточно замечаю что-либо?
– Ты наговорил наобум всякой правдоподобной всячины, половина из которой…
– А трахаться ты любишь без презерватива.
– Что за бред?! Вот и доказательство, что ты несёшь чушь, потому что этого… Потому что… Потому…
– Любишь с презервативом?
– Нет, просто… потому что…
– Потому что ты ещё ни с кем не трахалась. Спасибо, я получил ответ – ты девственница. Если бы у тебя был хоть какой-нибудь опыт, ты бы определилась «да» или «нет», а так ты сама не знаешь, что бы тебе понравилось, потому что ничего не пробовала.
– Мало тебя Николас избил! – рявкнула Николь и, развернувшись, хлопнула дверью. Сандо устало покачал головой. Что за напасть? Ещё не хватало влюбленной мегеры, чей характер сквернеет потому, что она никак не избавится от целомудрия, и, о ужас, она подумывает избавиться от него с его - Сандо, помощью. Будь она уже бывалой дамой, он бы удовлетворил её (и себя), и разбежались бы, но так… А может это Николас так следит за её моральным обликом, что она при всём своём? Тем более тогда надо исчерпать её симпатию. А как? Сделать вид, что крутит с другой шашни! А кто тут есть из других? Цянь? Темная лошадка, лучше не надо. Джессика, Кристал или Эмбер. Выбор не велик, но ведь нужно лишь сделать вид, и Николь отстанет. Едва подумав о том, что придётся ломать комедию, Сандо сразу же отсек этот вариант. К черту, он не артист жанра мелодрамы. Хочет бегать за ним и приставать – пусть бегает и пристаёт, он будет игнорировать, но не ввяжется в роман, хоть бы и фальшивый. У него здесь другая задача – безопасность Дами и Джина, и некогда заниматься разведением мостов и переключением стрелок. И к слову о Джине, где же он застрял?
========== От одной к другой ==========
Привыкая, что только в одиночестве, за закрытой дверью может отдохнуть и собраться с мыслями, Дами расслабила плечи, подняла руку к золотой заколке в форме журавля, держащей прическу, чтобы убрать её и распустить волосы. Возле ширмы почудилось движение, и она, едва не закричав, успела разглядеть вышедшего из-за неё Джина, прежде чем привлекла шумом внимание. Но испуг за секунду ворвался в грудь, к которой она приложила ладонь. Наслушавшись о многочисленных покушениях и убийствах, Дами не знала, когда, от кого и чего ждать.
– Господи, Джин! – успокаиваясь, прошептала она, и сорвалась с места, бросаясь ему на шею, в распахнутые объятия. Целую вечность этого не было, два с лишним месяца, они не касались друг друга, не могли поцеловать любимые губы, обняться. Дами комкала рубашку Джина на спине соскучившимися пальцами, прижавшись щекой к груди. Руки мужчины прижали её к себе крепче. – Что ты творишь, ну что ты творишь?
– Никто не видел, я был осторожен. – Поцелуй не замедлил сорваться, но когда Джин, не останавливаясь, стал искать губами тело Дами всё ниже, намереваясь расстегнуть её хлопковую блузку, она остановила его, отстранившись.