Империя. Фаворитка
Шрифт:
Здесь радости нет. Одна безнадёга. И грязь. Грязь... грязь... снова грязь. И так до главных ворот Акеты, разделяющих город от пригорода.
А ещё вонь! Такая густая вонь, что Изабелле казалось, будто она её не вдыхает, а ест. От чего комок тошноты прям подпирал к её горлу, рвясь наружу. Стараясь вдыхать через раз, она уже у самых ворот почувствовала лёгкое головокружение. Пленнице принца не хватало воздуха. Чистого, свежего воздуха. Не этой спертой гниющей вони.
Чуть качнувшись на крупе лошади, девушка уткнулась лицом в оплечье. Запах железа был куда приятнее, чем амбре от трущоб.
– Знаю,
– Это не город, а отхожее место, - простонала дитя благоухающих полей, закрыв глаза. Смех Эдуарда рокотом пролетел над мостом, а когда он успокоился то, наклонившись, зашептал баронете на ухо:
– Я тоже так думаю, когда выезжаю за ворота. Но уверяю тебя, это ещё не вся Акета, а только её пригород.
Он оказался прав. За главными воротами чвакающая грязь под копытами лошадей сменилась брусчаткой, но не везде. Только главная улица могла похвастаться таким убранством. Как, впрочем, и широтой. Пока они ехали по ней, девушка вертела головой, с любопытством рассматривая каменные дома и расходящиеся в разные стороны улочки поменьше. Брусчаткой они не были выложены, зато для пеших горожан по обочинам лежал настил из досок. Что-то вроде узких мостиков. Удобно. Башмаки с длинным подолом в грязи не испачкаешь, идя по улице в сырую погоду. И тут же улыбнулась, заметив как из окна прямо на дощатый настил вылили помои. Ноги не испачкаешь, но обольют ночным горшком.
Запах в самом городе хоть и был тяжёлый, но, вдыхая его, уже не тошнило. Всё-таки почище, чем в трущобах. И на окнах у некоторых пестрели цветы, а кошки, скрутившись калачиком, грелись на солнышке. Собаки у дверей не грызлись за гниющие кости, а лениво выглядывали из-под лестниц, раздумывая потявкать или так пропустить. Не хрюкали свиньи. Не кудахтали куры. Как-то выглядело всё привычнее и умиротворяюще. По-домашнему, и улыбающихся людей на главной улице было больше. Даже те, что торговались у прилавков и то смеялись, отдавая монеты за товар. Женщины в красивых разноцветных платьях и розовощекие малыши, дергающие мам и требующие что-нибудь купить. Такой контраст между нищим пригородом и сытым городом всё равно портил впечатления от столицы.
Главная улица привела рыцарей к ещё одним воротам. И за ними дома уже поражали своей красотой. Это был королевский дворец. Единственное место в Акете, где в зелени садов искрилась чистая вода в огромных фонтанах, пели певчие птицы и легко дышалось. Принц, спешившись во внутреннем дворике, ссадил свою пленницу с лошади.
– Ваше Высочество, Вы вернулись!
– мужской пресмыкающийся голосок раздался за спинами и Эдуард обернулся.
Чуть поодаль от эскорта, стоял невысокий мужчина с жиденькой седой бородкой на остром подбородке. Глазки щелочки. Ехидная улыбка.
– Канцлер Самеш, - с пренебрежением сказал принц, посмотрев на подходящего ближе мужчину.
– Это, я так предполагаю, дочь барона Кормака?
– спросил канцлер, пробегая по пленнице недружелюбным взглядом.
– Да и со вчерашней ночи она моя фаворитка, - подтвердил принц и тут же указал на теперешний позорный статус Изабеллы при дворе.
– Распорядитесь, чтобы её разместили
Канцлер Самеш изменился в лице. Прищуренные глазки округлили в удивлении. Такая новость не обрадовала Его Светлость..
– Ваше Высочество, но ваш отец, - он запнулся, специально сделав паузу, чтобы напомнить принцу кто и зачем посылал его в приграничье, - король приказал доставить дочь барона живой или мертвой, а не делать её вашей фавориткой. Это...
– Это не ваше дело!
– на полуслове перебил наглого канцлера Эдуард.
– И не смейте мне перечить, канцлер! Я сказал поселить баронету рядом с моими покоями!
Тот бросился раскланиваться перед разъярённым принцем, отбивая цыплячьи поклоны.
– Простите, простите, - дребезжал, как разбитая повозка, канцлер, - но что мне делать с леди Морганой?
– Она твоя племянница, ты и решай, где ей жить!
– громыхнул Эдуард и, нарочно задев плечом скулящего Самеша, направился к лестнице.
Бедолага еле удержался на ногах, но всё равно не перестал кланяться пока спина принца не скрылась в полумраке коридоров. Потом вздохнув, ещё раз посмотрел на ту, которая одним своим появлением разрушила все планы амбициозного вельможи. Только на этот раз его взгляд испепелял своей нарастающей ненавистью. Он надеялся с помощью своей племянницы влиять на своенравного принца. И это у него получалось. Немножко, но получалось! А теперь все старания коту под хвост! Из-за кого? Из-за жалкой баронеты! Дочери пограничного барона! Этого канцлер не мог просто так стерпеть!
– Не обольщайтесь, леди Изабелла, - сипел от злости и беспомощности канцлер, - в покоях фаворитки вам долго не жить. Моя племянница была их хозяйкой три месяца, а вы, - он презрительно пробежался глазами по Изабелле, - и того меньше будете.
Только наследница рода Хараз не удостоила его таким же ехидным ответом. Гордо отвернулась от мерзкого мужичка. Роль фаворитки Его Высочества Изабелле была противна до глубины души.
Канцлер Самеш избавился от баронеты, как только во внутренний дворик вышла важная придворная дама в сопровождении двух служанок. Эта женщина напомнила Изабелле мать. Такая же величественная, как статуя древней богини. Её лицо хоть и было усеяно морщинками, но нисколько не утратило привлекательности. В своё время эта женщина явно славилась красотой. Даже лёгкая седина гармонично смотрелась в золотистых волосах, будто серебро тонкими нитями вплелось в золото. Походка женщины заслуживает отдельного внимания. Она будто лебедь плыла по стёсанным веками камням. Носики её туфель едва выглядывали из-под тяжёлого темно-зеленого бархатного платья, а тонкий кожаный поясок и вовсе не покачивался на бёдрах. Плывёт, а не идёт.
Подойдя ближе к Самешу, леди грациозно присела в реверансе.
– Ваше Сиятельство, - медленно поднимаясь, сказала она канцлеру.
– Леди Бригитта, - кивком приветствовал Самеш придворную даму.
Интонация, с которой Самеш говорил, была неуважительной по отношению к такой высокородной женщине. Но и она тоже не жаловала канцлера, пробежав по наглецу надменным взглядом. Самеш и Бригитта настолько сильно презирали друг друга, что готовы были в любой момент сцепиться в схватке, но годами выработанная сдержанность остужала варварские порывы по выяснению отношений.