Империя. Лязг грядущего
Шрифт:
— И что ты предлагаешь? Ты же тоже не зря затеял этот разговор.
— Ударь первым. Сейчас.
Часть вторая. ТЕРРА ИМПЕРИЯ. Глава 5. Бремя правителя
ИМПЕРСКОЕ ЕДИНСТВО РОССИИ И РОМЕИ. РОМЕЙСКАЯ
Напеваю:
— Parla pi`u piano
Voglio sentire gli occhi miei dentro di te
Nessuno sa la verit`a
E’ un grande amore
E mai pi`u grande
Esister`a
Маша вздохнула и задумчиво перевела с итальянского на русский:
— Говори тише,
Хочу увидеть мои глаза в тебе.
Никто не знает правды.
Это большая любовь,
И не будет никогда
Большей любви.
Мы помолчали. Наконец жена спросила:
— Откуда столь много грусти?
— Часто я чувствую себя не Императором, а Крестным отцом из знаменитого в моё время фильма об итальянской мафии в Америке.
Отпиваю кофе из чашки, глядя на вечернюю водную гладь.
— Почему?
Маша смотрит на меня. Пожимаю плечами.
— Не знаю. Устал я. Ничего не хочу.
Лукавая улыбка.
— Совсем ничего?
Усмехаюсь грустно.
— Да, ты умеешь приободрить.
ИМПЕРСКОЕ ЕДИНСТВО РОССИИ И РОМЕИ. РОМЕЙСКАЯ ИМПЕРИЯ. НОВЫЙ ИЛИОН. 2 мая 1921 года.
Чувствовал ли я себя действительно Крестным отцом, а не Императором? Смешной вопрос. И грустный. Конечно, я был Императором. Помазанником Божьим. Но, Боже мой, где грань между Императором и Крестным отцом? Ну, вы понимаете о чём я.
Гигантская Империя и не менее гигантская скрытая от глаз финансовая империя. Империя всемирных интриг, часто весьма некрасивых поступков и решений, империя вранья и предательства, ведь это только в сказках главный герой весь в белом, а вокруг все в грязи и дерьме. Нет, так не бывает. Нет, я не комплексую на сей счёт. Да, у меня руки по локти в крови, но, повторюсь, по-другому не бывает. Идеалисты во главе большой страны всегда плохо заканчивают, а еще хуже заканчивают их страны. Знавал я одного такого, с пятном на лысине. Да и другого знаю, отличного семьянина, который сейчас топит свою тоску в казино Монте-Карло. Но хорошо ли мне?
Я некультурно сплюнул в воды Дарданелл.
Что-то я действительно раскис. Какой-то отходняк пошел. Столько времени и сил было потрачено на подготовку и проведение Всемирной выставки, сколько лет и денег ушло на подготовку курортов и прочих казино с развлекаловками, все эти киностудии, парки и всё остальное…
А теперь стою здесь у парапета. Маша, умничка моя, не лезет мне в душу с расспросами или, тем более, с со своими советами. Взвалила на себя всё и вся, все тяготы по организации и радушному приёму высокопоставленных гостей, буквально из кожи вон лезет, чтобы всё прошло без сучка и задоринки, а я…
— Хандришь?
Виктор облокотился на парапет и не спеша закурил.
Молчу.
Лишь
Тесть кивает.
— Опустошение?
Делаю неопределенный жест.
— Не знаю. Устал как-то.
Сочувственное:
— Может тебе с женой на курорт съездить?
Я обвожу взглядом великолепие набережной и вдруг невольно прыскаю от смеха. Виктор смеется вместе со мной, на наш хохот оборачиваются, но нам всё едино, лишь Маша благодарно смотрит на отца…
ИМПЕРСКОЕ ЕДИНСТВО РОССИИ И РОМЕИ. РОМЕЙСКАЯ ИМПЕРИЯ. НОВЫЙ ИЛИОН. 3 мая 1921 года.
Я грустен и циничен по своей сути. Я давно не верю в возвышенные слова, лозунги и прочие идеалы. Возможно оно и к лучшему. Возможно, я этому буду учить и своих детей.
Да.
Вчера Виктору удалось одной меткой фразой вывести меня из паралича хандры, но я лишь цинично мобилизовался, а отнюдь не стал абсурдным романтиком. Что ж, мы ещё повоюем. Хотя и без романтизма.
Мы стояли у парапета набережной Святого Георгия — лучшей и самой фешенебельной улицы Нового Илиона. Вечерело. За нашей спиной сверкали огнями магазины, рестораны, всякого рода казино и прочие аттракционы. Чуть дальше вдоль моря раскинулся огромный аквапарк, а за ним светились корпуса множества корпусов и павильонов киностудий, которые (не без моей помощи) облюбовали этот южный город, предвосхитив собой создание Голливуда. Что ж, как сказал один видный мексиканец: «Главнейшим из искусств для нас является искусство кино». Впрочем, с Лениным я соглашусь лишь отчасти, поскольку важнейшим из искусств я считаю Министерство информации.
Мы смотрели на вечерние огни в море. Движение судов через Дарданеллы было очень оживленным и мимо нас то и дело проплывал какой-нибудь транспорт, обходя стоящий на якоре линкор «Императрица Мария».
Маша дипломатично осталась развлекать Августейших гостей, предоставив мне возможность пообщаться с детьми без лишнего присутствия. Они, конечно, Машу нисколько не смущались, но всё же разговор носил несколько личный и деликатный характер, касавшийся моих старших отпрысков.
Впрочем, с одобрения жены и с согласия тестя, я взял с собой и принцессу Джанну, которая предпочитала, чтобы её именовали просто Ивой. Разговор, определенным образом, касался и её судьбы, так что…
Нет, я вовсе не бодр и совсем не весел, но я должен им сказать то, о чём думаю. То, что они должны услышать. Возможно, они могли бы это услышать от меня и потом, но я не хочу победных реляций и шапкозакидательства. Быть правителем — это отвратительная работа. И они должны быть готовы к ней.
— Империя. Всё, что вы видите вокруг себя — это успешная Империя. Которая пришла на смену одряхлевшей империи осман. Вы все видели вчера султана Мехмеда V. Согласитесь, жалкое зрелище. Его держава выродилась, у неё исчез внутренний огонь. Результат — закономерен. Но предопределен ли был успех России? Нет. Держава наша стояла на краю пропасти и лишь чудо, лишь Божественное Провидение, спасли Россию и даровали ей Победу.