Империя. Пандемия
Шрифт:
* * *
ИМПЕРИЯ ЕДИНСТВА. РОССИЯ. МОСКВА. ВОРОБЬЕВЫ ГОРЫ. ШУХОВСКАЯ БАШНЯ. 5 октября 1918 года.
– Государь, вы крайне бледны. Возможно вам следовало бы отдохнуть.
Кошусь на генерала Духонина.
– Что, сильно бледен?
– Да простит меня Ваше Величество, но сильно. Даже слегка с синевой. Отдых вам просто необходим.
Криво усмехаюсь.
– Да, Николай Николаевич, отдохнуть бы мне не помешало. Но вот Борис Алексеевич настоятельно рекомендовал поприсутствовать
Суворин кивнул.
– Это весьма полезно, Ваше Величество. Произведет хорошее впечатление на подданных.
– Вот, Николай Николаевич. Так что придется мне пока тут постоять. Подышу свежим воздухом, а то все кабинет-кабинет.
Про «кабинет» они уже слышали не раз, и даже позволили себе легкие понимающие улыбки.
Что хорошо в моем окружении, так это то, что они уже усвоили – мне можно говорить правду-матку, не размениваясь на политесы. Меня действительно слегка знобило, но я относил это скорее к нервному состоянию организма.
Ну, а как мне не нервничать? Вокруг тысячи людей, камеры, хроникеры всякие. Вверху вокруг башни два дирижабля – ближе к нам, раскрашенный в оранжево-синие «фирменные» цвета местных мчсников «ИСС Сокол-2», а над башней парит ярко красная туша «Империи» со Звездой Богородицы на борту.
А там, на башне, Ольга.
Промакиваю лоб платком. Не хватало еще тут пота на лице Императора. Меня же сейчас снимает минимум несколько камер. Хотя Суворин повернет в плюс и это. Мол, так переживает за подданных Царь-батюшка, что кушать не может. Все о России думает.
Но знобило меня весьма конкретно. Холодает. Вечером будет уже совсем холодно.
– Что там с прогнозом погоды, Николай Николаевич?
Тот хмуро ответил:
– С востока идет мощный снежный фронт, Государь. У нас есть несколько часов. Ночью начнется метель.
И как тут не нервничать? Подавив нервный кашель, поднимаю к глазам бинокль.
Тем временем с «Сокола» полетели вниз канаты. Причальная команда бросилась «принимать концы». Возникла некоторая путаница с канатами, но, в конце концов, вроде разобрались и потащили их в разные стороны. Еще несколько минут и все четыре троса были надежно закреплены к вбитым в землю с четырех сторон от башни толстым бревнам.
На дирижабле при помощи лебедок начали выбирать слабину, натягивая канаты и стабилизируя положение небесной машины в воздухе. Теперь у командира дирижабля появилась возможность регулировать движение не только при помощи винтов, но и почти с ювелирной точностью двигать корпус вперед-назад при помощи лебедок.
Отняв от глаз бинокль, Суворин заметил:
– Уверен, что у нашего оператора там будут просто потрясающие кадры. К завтрашней премьере они будут очень кстати в Доме кино.
Духонин хмуро буркнул.
– Не сглазьте, Борис Алексеевич. Еще ничего не закончилось.
Тот усмехнулся.
– Да хоть чем бы ЭТО не закончилось. Это все равно будет прекрасно…
Но перехватив мой мрачный взгляд, он предпочел не продолжать развивать свой цинизм.
* * *
ИМПЕРИЯ
Нос «Сокола» застыл практически неподвижно. Поручик Вишневский, отдавая короткие приказы стоящим у лебедок, сумел стабилизировать положение небесной машины.
– Михалыч, тебе слово.
Боцман Егоров крякнул.
– Сделаем, вашброть. В лучшем виде сделаем, не извольте сумлеваться…
Провозившись некоторое время с винтами высоты, боцман произвел выстрел из установки Шермули, послав ракету к башне.
– Выбирай!
Затрещала лебедка, выбирая слабину и через некоторое время закрепленный на конце снаряда якорь зацепился за металлические фермы башни. Получив пятую точку опоры дирижабль встал буквально намертво.
Егоров с чувством перекрестился в сторону видневшихся вдали куполов церквей и доложился:
– Усё готово, вашброть. В лучшем виде, как и было сказано.
Вишневский стукнул кулаком в ладонь и воскликнул:
– Молодец, Егоров! С первого раза попал!!! Благодарю за службу!
Покосившись на снимающего их оператора, боцман вытянулся и четко по-уставному ответствовал:
– Честь в Служении на благо Отчизны!
Но про оператора все тут же забыли, поскольку раздался новый крик:
– Любушка!!!
В ответ со стороны башни долетели женские крики, причем не только «Любушки».
Поручик Вишневский нахмурился:
– Господин Филиппов, я попросил бы вас…
Тот тут же выставил ладони вперед.
– Все-все, господин поручик. Молчу!
Удостоверившись, что больше никаких поползновений не намечается, Вишневский вернулся к командованию операцией.
– Максимов, телеграфируй в штаб – мы начинаем вторую фазу операции. Все по местам!
Убедившись, что все в порядке, поручик начал отдавать команды, регулируя натяжение канатов лебедками и плавно подводя тушу дирижабля к башне. Да, с огромной «Империей» так бы не получилось сделать, слишком уж у нее огромный корпус и слишком далеко от носа расположена гондола. «ИСС Сокол-2», напротив, унаследовал от своего предшественника «Сокола» не только небольшую длину, составлявшую всего-то пятьдесят метров, но и длинную решетчатую подвесную сетку, заменявшую ему гондолу. Да, летать на таком дирижабле было не слишком комфортно, но дальних рейсов «Сокол-2» не совершал, а для его задач теплая и уютная гондола совершенно не годилась.
Особенно для таких вот задач, как сегодня.
Дирижабль замер в десятке метров от башни. Наступал самый ответственный момент.
– Навались, братцы!
Все присутствующие, включая Филиппова, но исключая оператора, продолжавшего крутить ручку своей кинокамеры, впряглись в массивные штурвалы выдвижных механизмов. Заскрежетали зубья, затрещали цепи передач и «второе дно» их решетчатой гондолы сдвинулось под ногами вперед.
Метр за метром выдвигался к башне металлический мостик…