Империя. Роман об имперском Риме

Сейлор Стивен

Луций огляделся по сторонам. Лишь несколько прохожих, и все чересчур далеко, чтобы подслушать. Однако он перешел на шепот:

– Не говори так, Клавдий.

– По крайней мере, насколько нам известно, жив и здоров мой племянник. Б-б-бедняжка Калигула, сирота! Уж семилетнего-то точно никто н-не отравит.

– Конечно, – согласился Луций, думая о собственных сыновьях, которым едва исполнился год. Он поднес руку к груди, но там было пусто: фасинум он сегодня не надел. Ему захотелось поскорее добраться до дома. – Идем, Клавдий. Ацилия пожелает узнать новости. Мать приготовит обед. Переночуешь у нас.

– Нет-нет! У меня

много дел. Есть л-люди, которым нужно сказать. Отдать распоряжения.

– Тогда я пойду с тобой, – решил Луций, пытаясь преодолеть собственное нежелание.

– Нет, Луций, у тебя семья. Ступай к ней. Со мной ничего не случится. Кому придет в голову отравить или околдовать н-несчастного Клавдия. – Он развернулся и быстро зашагал прочь.

Луций провожал кузена взглядом, пока тот не скрылся за углом, а после поспешил к себе.

Еще не войдя в дом, он понял: что-то неладно. Дверь была нараспашку. Куда подевался раб, охраняющий вход? В глубине здания заливались плачем близнецы Кезон и Тит. Затем Пинарий услышал более грозные звуки: лающие команды, топот многих ног, грохот переворачиваемой мебели, пронзительный вскрик Ацилии.

Луций ворвался внутрь. В вестибуле оказалось, что эффигии – восковые персоны предков – сдвинуты в нишах, будто за ними что-то искали; отцовская упала. Он вбежал в приемную залу, откуда было видно происходящее в других помещениях. В дом вторглись солдаты, и ныне они проводили обыск. По имперским эмблемам Луций понял, что это преторианцы, отборный отряд центурионов из укрепленного гарнизона, размещенного сразу за городом. Преторианцы охраняли императорскую особу и брали под стражу врагов императора. Что они делают в его доме, зачем рвут обивку, вытряхивают ковры, пробивают дыры в стенах?

– Немедленно прекратить! – крикнул Луций.

Солдаты взглянули на него и прервались. Двое подбежали к нему; один придержал за плечи, второй обыскал.

– Оружия нет! – гаркнул солдат.

Отпустив хозяина дома, они вернулись к своему занятию.

Появилась Ацилия с Титом и Кезоном на руках. Мальчики раскраснелись и всхлипывали. Их мать была мертвенно-бледной. Она бросилась к Луцию.

За нею следовал по пятам высокий человек начальственного вида. Едва он приблизился, близнецы умолкли. Луций узнал его: Сеян, префект преторианцев и правая рука Тиберия. Под его стальным взглядом у Луция застыла кровь в жилах.

– Что тут происходит? – спросил Луций. – Почему твои люди грабят мой дом?

– Грабят? – мрачно улыбнулся Сеян. – В дальнейшем, если выйдет приказ о конфискации, имущество изымут в законном порядке. Но пока, Луций Пинарий, мои люди здесь не ради грабежа. Они ищут улики.

– Улики? Какие?

– Узнаем, когда найдем.

Подошел солдат со свитком в руках:

– Префект, я нашел это среди документов в верхней комнате. – Он кивнул в сторону кабинета Луция.

Сеян взял свиток, сдул с него пыль и внимательно изучил. У него вытянулось лицо.

– Что у нас тут такое? Клянусь Геркулесом, по-моему, гороскоп императора. Чем ты объяснишь, Луций Пинарий, обладание подобным документом?

Луций открыл было рот, но ничего не сказал. Сеян держал копию гороскопа, составленного Трасиллом, которую Клавдий годы назад передал другу в качестве образчика для обучения, а Луций так и не смог постичь астрологическую науку.

– Молчишь? – рыкнул Сеян. – Где ты его взял?

Сказать, что документ вручил ему родной

племянник императора? Разумеется, тогда он избавится от подозрений Сеяна, в чем бы они ни заключались. Или нет? У Клавдия только что умер брат, и кузен явно винит Тиберия. Заику и мямлю, его всегда исключали из круга лиц, потенциально опасных для императора, но теперь у Клавдия появились серьезнейшие основания ненавидеть дядю. Если сказать Сеяну, что гороскоп получен от Клавдия, то последний окажется в опасности. А заодно и Луций, ибо его заподозрят в сговоре с товарищем.

– Я купил его у торговца в Субуре несколько лет назад, когда пытался изучать астрологию. Я понятия не имел о значении документа. Если осмотришь кабинет, найдешь несколько астрологических трудов и другие гороскопы, не имеющие никакой важности. Я уже годы к ним не прикасался. Ты сам видел, сколько там пыли.

Сеян впился в него яростным взглядом:

– Я бы не стал префектом преторианцев, не научись я распознавать ложь. Не важно. По новому императорскому приказу все практикующие астрологи, за исключением тех, кого император оставит лично, подлежат высылке из Италии. И я скажу, что этого документа, наряду с прочими, в обладании которыми ты сознался, вполне достаточно для внесения в число ссыльных.

– Какая нелепость! Я же сказал тебе, что годами в них не заглядывал!

– А если я пристально изучу материалы, найдутся ли среди них астрологические вычисления и гороскопы, начертанные твоей рукой?

Луция бросило в жар.

– Может быть. Годами ранее я составил несколько гороскопов, просто для упражнения. Но я не являюсь и никогда не был астрологом. Я авгур – посмотри на мое облачение. – Луций беспомощно взмахнул литуусом.

Сеян подступил ближе, навис над ним и оглядел сверху вниз. Он оказался так близко, что Луций чувствовал на лбу его дыхание.

– Что же ты за глупец, Луций Пинарий? Неужели не видишь, что я предлагаю тебе выход?

– Не понимаю.

– У большинства врагов императора в случае обвинения нет никакого выбора, но тебе я дам шанс.

– Почему?

– Потому что человек я хороший, – ласково ответил Сеян. – Потому что деток люблю. – Он глянул на близнецов, которые замерли, уставившись на него широко распахнутыми глазами. – Потому что в одном случае у меня прибавится работы, а в другом – убавится, болван ты этакий! Ну а теперь слушай. Вариант первый, – продолжил он. – Обвинение в незаконном владении императорским гороскопом. Сиречь измена. Если я выдвину его против тебя, понадобится всестороннее расследование, и еще неизвестно, куда оно приведет; подумай о друзьях, Пинарий. А наказание – не только твоя смерть, но и конфискация имущества; вспомни о жене и сыновьях. Вариант второй: обычное обвинение в занятии астрологией без ведома императора. Тебя попросту вышлют из Италии, причем место ссылки определю я, а конфискованы будут лишь те материалы, что относятся к астрологии.

Луций посмотрел на дрожащую в страхе Ацилию. Она ответила затравленным взглядом. Тит и Кезон, почуяв горе матери, снова расплакались.

– Возмутительно! – пробормотал Луций. – Мой отец был сенатором. Дед – племянником и наследником Божественного Юлия, двоюродным братом Божественного Августа…

– Тогда как Тиберий – всего лишь пасынок Августа? Ты на это намекаешь? Сомневаешься в законности императорских притязаний на власть? Хочешь сказать, что у тебя на нее больше прав?

– Нет!