Империя. Терра Единства
Шрифт:
ИМПЕРИЯ ЕДИНСТВА. РОССИЯ. САРАТОВ. ГОСТИНИЦА «ВОЛГА-МАТУШКА». ИМПЕРАТОРСКИЕ АППАРТАМЕНТЫ. 27 сентября 1936 года.
Шифрограмма от Луи застала её, когда она только-только вышла из ванной. Ещё вся распаренная, в махровом халате, с полотенцем, обмотанным вокруг головы, она спешно расшифровывала послание, сидя за столом в кабинете.
Прочитав, Мася откинулась на спинку кресла и прикрыла глаза. Покушение на будущего свёкра. Он жив, но пока никого не узнаёт и явно неспособен принимать решения.
Пока, понятно, это всё символическая ерунда, ведь официально она пока там никто. Но, тем не менее.
Тем не менее…
И дай Бог здоровья Вильгельму Третьему. Она желала ему здравия и как благочестивая христианка, и как вполне прагматичная царевна, которая мечтает поскорее выйти замуж за наследника германского престола. Если Вильгельм будет жив, то её свадьба состоится уже в феврале следующего года. Если же он умрёт (не дай Бог), в Германии будет объявлен государственный траур на год и ни про какие свадьбы нового кайзера речь идти не будет. А за это время всякое может случиться.
Почему-то вспомнилось, что отец женился на матери через четыре месяца после гибели графини Брасовой, но графиня не была объявлена Императрицей, а значит и государственный траур также не объявлялся. И, конечно же, Мася ничуть не жалела графиню Брасову. Она достаточно изучила её жизнь, чтобы у неё пропали хоть малейшие нотки сочувствия к этой авантюристке, пусть даже она и была матерью брата Георгия. Да и вообще, если бы графиня тогда не погибла, то кто знает, как сложилась бы дальнейшая судьба её отца, поженились бы они с мамой в итоге, и, как следствие, появилась бы на свет сама Мася.
Впрочем, это всё дела давно минувших дней. А сейчас явно приближаются дни, которые станут испытанием для всех, в том числе и для неё самой.
* * *
КОРОЛЕВСТВО ШОТЛАНДИЯ. ЭДИНБУРГ. ЭДИНБУРГСКИЙ ЗАМОК. ГОСТЕВЫЕ АППАРТАМЕНТЫ. ВРЕМЕННЫЙ КАБИНЕТ ЕГО ВСЕВЕЛИЧИЯ. 2 октября 1936 года.
Ситуация запуталась окончательно. Сильно обидевшиеся германцы убили английского короля. Вместе с ближайшим окружением и кораблем, на котором он пытался отплыть с острова Мэн.
Операция «Пеликан». Под прикрытием легенды о массированной бомбардировке Ливерпуля, огромная воздушная армада Люфтваффе зашла с севера, со стороны Шотландии. Цель — небольшая эскадра. Главная цель — линейный крейсер «Худ». И немцы пикировали сквозь огонь ПВО, торпедоносцы делали заход за заходом, не считаясь ни с какими потерями.
И что теперь? А вот фиг его знает.
Мотивы немцев мне понятны. Они ещё долго не успокоятся. Имел ли лично Эдуард хоть какое-то отношение к покушению на Вильгельма Третьего? Неизвестно, да какое это теперь имеет значение? Ясно, что и так паскудное настроение у британцев, стало ещё хуже, а неопределённость приняла просто катастрофически-космические масштабы.
Там и с наследованием короны не так всё просто. Да и где эта корона? Верно, у нас, в смысле в Шотландии. По закону, вроде как корону должен наследовать старший сын, то есть одиннадцатилетний Джон Георг. Но есть ещё мнение, что наследовать должна старшая дочь по праву старшинства, то есть принцесса Анна. Это спорно с точки зрения закона, но воцарившийся в Британской империи хаос мог породить и не такое. Не говоря уж о том, что и сама новоиспеченная вдова Изабелла-младшая Орлеанская тоже была не прочь получить какую-то корону.
Короче, весь этот цирк и хаос не добавлял уверенности
Вообще же, дезертирство в британской армии приняло просто-таки ошеломляющие масштабы. Вроде бы уже и некуда было бежать. Но и ловить их тоже было уже совершенно некому.
* * *
ТЕКСТ ВИТАЛИЯ СЕРГЕЕВА
ИМПЕРИЯ ЕДИНСТВА. РОССИЯ. МОСКОВСКАЯ ГУБЕРНИЯ. МОНИНО-12. УСАДЬБА «БАЛОБАНОВО». РЕСТАВРАЦИОННО-АРХИВНЫЙ КОМПЛЕКС ЦЕНТРАЛЬНОГО МУЗЕЯ ИМПЕРАТОРСКИХ ВОЕННО-ВОЗДУШНЫХ СИЛ. 3 октября 1936 года.
— Ваш ход Эрнст Яковлевич, — молодой человек откинулся на спинку кресла.
— У, это что-то новенькое, Фишер, — ответил седеющий джентльмен с усами прильнув к столу.
Третий год они уже увлеченно исследовали на досуге дебют Нимцовича, проветривая заодно и родной для них английский. В целом, главный вычислитель ядерного центра и маститый академик давно уже сошлись. Их трудно было назвать земляками. Старший родился в семье шотландца в Новой Зеландии, младший в нортумберийском Ньюкасле в семье германскоподданого из России. Если бы не местечковый патриотизм коллег из Кавендишской лаборатории, Эрнест бы продолжил свои труды на благо науки в Кембридже, но, тогдашняя его обида и заманчивое предложение от змея-искусителя Николы Теслы, привели его сначала в Константинополь, а потом в этот подмосковный институт.
— Конь d5, мальчик мой, — озвучил свой ход новозеландец.
— Защита Алехина? — спросил вычислитель и не дожидаясь ответа сделал ответный ход.
— Вы сегодня стремительны, Вильям, — медленно проговорил Резерфорд снова погружаясь в игру.
— Вы тоже, Эрнст Яковлевич, последние дни неосторожны — отметил Фишер глядя на доску.
Сидевший против него интеллектуал всегда был свободолюбцем. Фишер, вернувшись с родителями в Россию после американки и будучи молодым, смог вжиться в здешнюю атмосферу почитания прогрессивного монарха. Атмосферу несущейся в будущее страны, где можно было многое, но за опрометчивое слово против Единства или величеств могли и побить. Но он был молод, прошел здесь и армейскую службу, и студенчество, и императорские народные стройки. Он вырос здесь среди простых людей и смог перенять их настрой, прочувствовать всю разность положения простолюдина на Донбассе и в «угольном сердце Англии». А вот его визави приехал в Единство уже «благородием» и Нобелевским Лауреатом. Да и здесь Эрнест общался почти исключительно в своем академическом кругу. Конечно, будучи фермерским сыном он не имел характерной для английских лордов заносчивости, но из технического персонала по-настоящему смог сойтись только с ним — с Фишером. «Земляки», «гуманисты», «люди с абсолютной памятью»… — у них было много общего. Последние годы они плотно приятельствовали. «Проф» считал даже, что составил протекцию «молодому дарованию» на должность «главного вычислителя». Домами они ещё, впрочем, не дружили. Общались на работе, в основном вечерами пока шли вычисления по поданным Резерфордом данным. Знал бы он сколько таланта пришлось проявить Вильяму для «подхода к объекту».