Империя. Терра Единства
Шрифт:
СРОЧНО!
Стало достоверно известно, что боливаранские народные морские силы заняли острова Ла — Тартуга и Маргарита, взяв тем самым морскую блокаду столицу Венесуэлы. Президент страны Хосе Элеасара Лопеса Контрераса срочно отзывает войска из ранее занятых им западных районов британской Гвианы и стягивает все силы к столице.
* * *
ОСТРОВ ХРИСТА. ПОЛЯНА. 10 июня 1937 года.
— В чём главный недостаток психологии людей? Они отказываются верить плохим новостям. Неважно по поводу чего — цены вырастут,
Тесть усмехнулся.
— Ну, допустим про тёщу они-то вполне поверят.
Киваю.
— Да, это я загнул. Но, в принципе ведь так?
Виктор отпил вина из бокала и спросил:
— Ну, допустим. Это ты к чему?
— Удивляют меня мировые биржи. Ведь совершенно очевидно, что вот-вот начнётся настоящая, а не эта, опереточная, война. Почему так стабильны акции? Незначительные ведь колебания при таких новостях. Ладно, обыватели, что с них взять, но ведь там такие деляги, что пробу ставить негде.
Император Рима пожал плечами:
— А может ты что-то не учёл в своих расчётах? Сам знаешь, что основные игроки вывели уже свои капиталы в Южную Америку.
— Знаю. Но ведь ёмкость рынка акций в Америке остаётся огромной. Канада опять же. Из Британии ринулись деньги. Где движения на биржах? На наши рынки через Шотландию пока течёт не так много капиталов, да и с Францией пока осторожничают. Индия, само собой, бурлит, Про Германию и Испанию говорить нечего. Прямые инвестиции в Единство и Рим тоже не настолько велики, как можно было ожидать.
Усмешка:
— А ты говоришь, что люди не верят в плохие новости. Если Рим и Единство на пороге войны, то кто будет спешить вкладываться? Тем более из Великобритании и США? Ладно, выпей лучше хорошего итальянского вина. Через неделю тебе будет совсем не до таких раздумий. Акции какие-то. Биржи…
Искренне удивляюсь и недоумеваю:
— Виктор, а когда же деньги зарабатывать? Война ведь. Прибыль наша где??? Жить на что???
— Тебе игры вокруг Венесуэлы мало?
Морщусь:
— Мало. Что там той Венесуэлы. Девочкам моим на булавки. Я на Германии куда больше зарабатываю. Но мы ведь не за этим пришли.
* * *
ТЕКСТ ВИТАЛИЯ СЕРГЕЕВА
ШТЕМПЕЛИ О ПРИЕМЕ «POSTE FRANCE. GOTHIE.» И «PASSE CENSURE» ОТ 29 МАЯ 1937 г.
ПИСЬМО
От: Джона Рональда Руэла Толкина, Французская империя. Регион Готия. Монпелье. Восточный университетский кампус. (1)
К: Джону Фрэнсису Руэлу Толкину, Германская империя, Королевство Пруссия, провинция Ганновер, Люнебург, лагерь военнопленных 1175. (2)
Джон, сынок. Я несказанно рад что ты жив. И пусть ты и в плену, но твой контракт с Королевскими ВВС закончился. Просто выразить не могу всю степень моего отвращения к третьему роду войск, — которое тем не менее может (а для меня так и есть) сочетаться с восхищением, признательностью и превыше всего жалостью к юношам, в него угодившим. Но истинный злодей — это военный самолет. Выгоревшие и отравленные равнины нашей родины и страны наши предков долго будут твердить об этом. И ничто не в силах утешить моего горя от того, что ты, мой самый любимый человек, с этим хоть сколько-то связан. Чувства мои более-менее сопоставимы с теми, что испытал бы Фродо, если бы обнаружил, что какие-то хоббиты учатся летать на
Ужасающее разорение и несчастья, следствия этой войны с каждым часом множились весь страшный тридцать шестой. Разорение всего того, что могло бы составить (и составляет) общее достояние Европы и мира, не будь человечество настолько одурманено, — богатство, утрата которого скажется на нас всех, и на победителях, и на побежденных.
Ты уже знаешь о ранении малышки Присси. Мы побоялись пробираться одни к твоему дядюшке Хиллари-Артуру в Ившем, и, с колонной университета, направились в Уэльс, надеясь за морем спастись. Сделанный русскими германский штурмовик накрыл наш Оксфордский караван при подходе к Монмуту. Я даже видел лицо стрелявшего в нас лётчика. Многие погибли. Но я знаю, что многие из моих коллег торжествовали и злорадствовали, слушая про бесконечные потоки несчастных беженцев из Гамбурга и Берлина, растянувшиеся на 40 миль. О женщинах и детях, что хлынули на восток — и умирают в пути. Теперь чья-то злоба ликовала, когда убивали уже нас, идущих на запад. Похоже, в этот темный дьявольский час в мире не осталось ни тени жалости и сострадания, ни искры воображения. Нет, не спорю, что это все, в нынешней ситуации, созданной главным образом (но не исключительно!) родными германскими народами, и необходимо, и неизбежно. Но злорадствовать-то зачем! Предполагается, что мы достигли той стадии цивилизованности, на которой, возможно, казнить преступника по-прежнему необходимо, но нет нужды злорадствовать или вздергивать рядом с ним его жену и ребенка, под гогот орочьей толпы. Уничтожение Великобритании, будь оно сто раз заслужено, — одна из кошмарнейших мировых катастроф. Ну что ж, мы с тобой бессильны тут что-либо поделать. Такова и должна быть мера вины, по справедливости, приписываемая любому гражданину страны, который не является при этом членом ее правительства.
Слава Богу, ты жив, жив Кристофер и твоя мать, жива Присцилла. Врачи ей успели помочь. Донорская кровь и пенициллин мадам Ермольевой спасли твою сестрёнку. Но это нас задержало в Ньюпорте до самого входа французов в город. Нас, преподавателей Оксфорда, быстро взяли в оборот, и, посоветовавшись с твоей мамой Эдит, я согласился уехать в Монпелье. Как ты знаешь, это один из старейших университетов Франции. Здесь хорошая школа ориенталистики, германистики и славистики, и есть кафедра древнеанглийского. Но, самое главное! Здесь далеко от войны и есть сострадание к нашей погибающей нации.
Я уроженец Уэст-Мидленда по крови (и усвоил среднеанглийский язык раннего Уэст-Мидленда как известный, как только впервые увидел его). Но наши предки — немцы, уехавшие в Англию из Нижней Саксонии и Восточной Пруссии. В Люнебурге ты уже оценил, насколько мы с немцами близки? Думаю, что трагедия Великобритании в том, что жители этой страны, похоже, даже сейчас не осознали, что в немцах мы обрели врагов, чьи добродетели (а это именно добродетели) послушания и патриотизма в массе своей превосходят наши. Чьи храбрецы храбростью не уступают нашим. Чья промышленность превосходит нашу раз этак в десять.
Большую часть своей жизни — начиная с твоего примерно возраста — я изучал германский материал (в общем смысле этого слова, включая Англию и Скандинавию). В «германском» идеале заключено куда больше силы (и истины), нежели представляется людям невежественным. Еще студентом я ужасно им увлекался в пику классическим дисциплинам. Чтобы распознать истинное зло, нужно сперва понять благую сторону явления. Нельзя сражаться с Врагом при помощи его же Кольца, не превращаясь во Врага, но, к сожалению, мудрость Гэндальфа, похоже, давным-давно ушла вместе с ним на Истинный Запад…