Империя. Тихоокеанская война
Шрифт:
Там, в Чите, я мечтал о том дне, когда вернусь к Маше, дне, когда вернусь в Город. Я тешил себя иллюзорной надеждой, что уж тогда-то всё точно сложится, и в моей душе наконец наступит покой и гармония. Но нет.
День был тяжёлым. Заседания Клуба всегда проходили очень непросто. Нескольким часам улыбок и намёков предшествовали недели, а то и месяцы работы многих моих служб чуть-ли не по всей Галактике. Нет, если у кого-то сложилось впечатление, что судьбы мира решают только такие вот игроки, то это не совсем верное впечатление. Да, их влияние довольно велико, но ни о каком мировом правительстве речь не шла.
Игра в многомерные шахматы. Сеанс одновременной игры на десятке досок одновременно.
Эх, с какой ностальгией я вспоминаю Марфино той весной 1917 года. Мир был труден, но сравнительно ясен и понятен. Сидишь себе в плетёном кресле на берегу пруда и удишь рыбу в своё удовольствие.
Проведённый вчера в Константинополе Военный Совет, в принципе, не принес ничего нового, а известия, которые я сегодня получил в Клубе, лишь усугубляли этот факт. Парадоксально, но сейчас сложилась ситуация, обратная 1904 году. Тогда могущественная Российская Империя была сильна во всех смыслах, но вся эта сила была очень далеко, где-то там, в европейской части страны, и оперативно перебросить силы и прочие войска на Дальний Восток не было никакой возможности, невзирая на все хитроумные увёртки и ходы Генштаба с Министерством путей сообщения. Сейчас – наоборот. Мы однозначно сильнее Британии на суше и в воздухе, но все основные наши силы, самые боеспособные части где-то там, на Дальнем Востоке, и оперативно перебросить их в Европу или на Ближний Восток у нас нет никакой возможности.
Дверь бесшумно открылась.
– Не спишь?
Поднимаю голову, хмуро посмотрев на жену.
– Какое там… Новая мировая война разразится не позже чем через две-три недели, а ты говоришь – спать…
Маша цепко оглядела меня и оценивая моё состояние.
– Так, любимый, это никуда не годится. Так ты тут будешь до утра хандрить и заниматься самокопанием. Утро вечера, как говорят в народе, мудренее. Пойдем, ты мне сказочку на ночь расскажешь, соскучилась я по твоим сказочкам.
Она мягко взяла мою руку и потянула из кресла за собой.
– Пойдем, дорогой, вижу, что пора тебя серьезно лечить от твоей военной лихорадки.
Глава 5. Тихоокеанский кризис – 1
ЯПОНСКАЯ ИМПЕРИЯ. СЕВЕР КОРЕЙСКОГО ПОЛУОСТРОВА. 1 ноября 1921 года
Борис Норкин перебирал бумаги, когда в их блиндаж прибыл вестовой.
– Ваше благородие, вас вызывает к себе комбат.
Норкин кивнул.
– Иду.
Они уже вышли из блиндажа, когда Борис Ильич поинтересовался:
– А ты что же, братец, ещё из «зелёных»?
Тот заметно
– Так точно, ваше благородие. – И добавил мечтательно: – Скорее бы в бой пошли. А то я тут в батальоне как та белая ворона, в одном ряду со всякими кашеварами и возницами.
Норкин понимающе кивнул. Ситуация знакомая. Причём, если в обычной части в европейской России это сейчас не настолько бросалось в глаза, то вот на Дальнем Востоке, где много ветеранов, это уже реальная проблема, а про части лейб-гвардии, где герой на герое, и говорить не приходится.
– Ладно, братец, пришли мы, как я вижу. Потерпи. Войны на всех хватит.
Вестовой кивнул:
– Хорошо бы. Спасибо, ваше благородие.
Подпоручик шагнул в блиндаж комбата и забыл о существовании вестового. Внутри его ждали склонившиеся над картой фигуры комбата и кого-то из офицеров, которого Норкин пока не знал.
Вытянувшись, Борис приложил ладонь к папахе и доложился:
– Товарищ капитан, по вашему приказанию подпоручик Норкин прибыл!
Князь императорской крови оторвал взгляд от карты и поднял голову.
– А, Борис Ильич, проходите. Знакомьтесь – штабс-капитан Новинский, наш командир разведывательной роты.
Норкин и Новинский обменялись рукопожатиями.
– Сергей Сергеевич Новинский. Рад знакомству.
– Борис Ильич Норкин. Рад знакомству.
Комбат вновь вернулся в разговор.
– Так вот, Борис Ильич, вы тут человек новый. Не желаете ли осмотреться? Так сказать, посильно ознакомиться с местными достопримечательностями?
Норкин несколько настороженно кивнул.
– Да, не отказался бы. А… тут есть достопримечательности?
Командир усмехнулся.
– Ну, там сами определитесь. По месту. Достопримечательности это, или, как говорится, отнюдь. Дело в том, что Сергей Сергеевич с группой разведки сегодня выдвигается на передок. А то японцы как-то расслабились, давно от нас гостинцев не получали.
Ничего не поняв, Борис всё же кивнул.
– Да, я готов.
Кивок.
– Ну, вот и славно.
ИМПЕРСКОЕ ЕДИНСТВО РОССИИ И РОМЕИ. РОМЕЙСКАЯ ИМПЕРИЯ. НОВЫЙ ИЛИОН. СТАДИОН «ЮНОСТЬ ИМПЕРИИ». 1 ноября 1921 года
Глядя в чашу стадиона, мой тесть тихо поинтересовался:
– А почему ты сам не выступишь? Они ведь твои подданные, и ты сам символ новой жизни?
Пожимаю плечами.
– Ну, кто я для них, ну, кроме того, что священная особа и государь император? Обыкновенный старый пердун, прости мой французский. Вот сам подумай на секундочку. Для молодых людей лет пятнадцати-двадцати все те, кому за сорок лет, представляются дремучими замшелыми стариками. Не согласен?
Император Рима кивнул.
– Да, пожалуй, что так. Но всё же? Ты достаточно молод и харизматичен. Уверен, что в тебя влюблено половину барышень всех возрастов в твоей Империи. И не только в твоей.
Киваю.
– Возможно. Но это совсем не то. Этого хватает для текущей популярности, но этого мало для движения вперед. Я ведь не музыкант какой-нибудь или поэт, что мне в восторгах толпы, особенно её женской половины? Это лишь фактор стабилизации общественных настроений, но не фактор развития. Нет, тут нужна яркая юная звезда, от которой сходят с ума и которая поведёт за собой.