Империя
Шрифт:
Да и имперцы оказались не такими уж свиньями, как можно было бы от них ожидать. Их... вождица, наверное, на первый взгляд показалась Хароуделу разумной бабой. Насколько они вообще могут быть разумными. Когда горцы пришли в Корантар, именно вождица приветствовала их в первых рядах. Признаться честно, Ро думал, что она будет задирать нос и относиться к новоприбывшим варварам не иначе, как к двуногому скоту, но Велена, так звали вождицу, повела себя совсем иначе. Она улыбалась горцам, жала им руки и говорила с ними, как с людьми. Равными ей людьми. Даже вожди-идиоты не позволяли себе такого. Но они давно лежали в земле, а эта девка определённо нравилась ему.
Да
Велена оставила вместо себя какого-то хилого старичка в белых одеждах. Это был некий "представитель", с которым Ро совсем не хотел иметь никаких дел, учитывая то, что он увидел в глазах старика. Хароудела вообще мало что могло удивить, но берсеркер, обитающий прямо при дворе вождицы, был даже для него чем-то из ряда вон выходящим.
– Ты пока поболтай с этим, - сказал Ро Тарге, указав пальцем на старика, затравленно поглядывающего на горцев.
– А то если я с ним поговорю, боюсь, он может... Ну, ты понимаешь.
– Что?
– женщина непонимающе уставилась на него.
– Да ничего. Просто не зли его лишний раз.
Подозрительно хмыкнув, Тарга пошла к старику, а Хароудел отправился в то место, которое им выделили для жизни.
Временный лагерь. Так это назвали легионеры. Хароудел бы назвал это место ятуровой дырой, тонущей в грязи и дерьме. Солдаты ставили тут сотни каких-то тряпичных домиков, в которых, как предполагал Ро, предстоит жить горцам. Сразу подметив для себя, что стоит поговорить с вождицей об этих домиках, он двинулся вглубь лагеря. Неужели имперцы не понимают, что достаточно малейших холодов, чтобы люди, живущие в них, обратились кусками обледеневшего мяса?
Это был первый пункт из того списка, что он составлял для Велены, но далеко не последний. В него входило и то, что горцы до сих пор не получили горячей еды, что лагерь их стоял не на сухой земле, а на сплошном слое грязи, в котором и утонуть было немудрено, ну и, конечно же, легионеры, толкающиеся буквально на каждом углу. Эти ребята в синих доспехах, может, и служили мерой безопасности, но сейчас они только провоцировали уставших и озлобленных людей. В конце концов, Хароудел пришёл к выводу, что ему надо прямо сейчас отправляться в замок, возвышающийся на западе, и выбить для своих людей нормальное место обитания. Ведь если они этого не получат, то... Ро явно представилась его собственная голова, насаженная на пику. Неприятная картина, осуществления которой он хотел бы избежать.
– Эй, ты!
– крикнул Хароудел ближайшему легионеру, у которого на доспехах были какие-то позолоченные рисуночки. Наверное, он тут был большой шишкой.
– Что?
– бросил в ответ солдат.
– Отведи меня к этой вашей Велене. Надо мне с ней поговорить.
– А не много ли ты хочешь, хряк немытый?
– поинтересовался легионер, скрестив руки на груди, - может, тебе ещё спинку размять, да пивка холодненького поднести?
–
– Но сначала я бы хотел поговорить с Веленой, - и, видя, что солдат уже готовится послать его в задницу, Ро продолжил, - и если я с ней не поговорю, то вся эта толпа взбунтуется ещё до заката.
Этот аргумент оказался весьма убедительным, и Хароудела в компании десятка легионеров повезли в Харенхейл.
***
Харенхейл
Зал просителей
Высокий потолок слегка нервировал Ро. Он не привык к таким массивным строениям из камня, ведь все их дома были из соломы да глины. А пещеры... Ну что можно сказать про пещеры? Хоть горцы и проводили в них довольно большую часть своей жизни, и они могли сравниться размерами с этим залом, а иногда и переплюнуть... Но то было творение Богов, а этот зал выстроили простые смертные. Это, определённо, нервировало.
Оглядевшись по сторонам, он не увидел рядом ни одного из своих соплеменников. Никто из этих баранов и не подумал о том, чтобы заявиться сюда вместе с ним. Кто-то боялся, а кто-то тихо ненавидел вождицу Корантара за то дерьмо, в котором они оказались. Хароуделу, в отличие от них, было нечего бояться. Вопреки славе труса, которую он заработал среди других вождей, (кстати, где эти храбрецы теперь? В земле? Ха!) он мало чего боялся. И имперская баба его уж точно не пугала. Баба и баба. Правда, его слегка удивляло то, что женщина вообще стала правителем, но это горец списывал на то, что он все-таки в Империи. Тут были свои... Вкусы.
– Торговые дома Нешорта выражают глубочайшую скорбь в связи со смертью лорда Валора, - гаденький голосок какого-то толстого мужика вывел Хароудела из раздумий. Мужичок, как и несколько других людей, припёрся в замок для того, чтобы потолковать с Веленой, да вот только таких же говорунов нашлось с десяток, и Хароуделу пришлось встать в очередь, которая двигалась на удивление медленно. То, что болтал толстый, ему было совершенно неинтересно, так что Ро занял себя тем, что начал разглядывать людей, собравшихся в зале.
Начал он, конечно же, с Велены. Девка сидела на каком-то деревянном стуле и делала вид, что слушает толстого мужика, разряженного в платье. Но, посмотрев в глаза вождицы, он понял, что мысли той заняты чем-то куда более важным, чем скорбь каких-то там домов. Слева от неё стоял какой-то черноволосый мужик с мечом на перевязи, в котором Ро узнал того самого хмыря, все так же разряженного как чёрт знает кто, и хмырь этот, как оказалось, смотрел прямо на Хароудела. Хмыкнув, горец помахал черноволосому рукой, приветствуя того, но это, видимо, было лишним, потому что после этого жеста воин оглянулся назад, потом снова перевел взгляд на Ро, но уже более угрожающе.
"Ну что поделать", - подумал Хароудел, - "мы здесь на положении рабов, и любить нас им совершенно не с чего. Я бы на его месте уже давно снёс этому наглому горцу голову".
С этими мыслями он вернулся к изучению свиты Велены. Слева от неё стоял весьма необычный человек. Это был южанин. Причём, судя по чёрной коже, он был жителем тамошних лесов. Джунглей. Горец слышал о таких людях только со слухов, которые довольно обоснованно подвергал сомнениям. Ведь как Боги могли сотворить человека с чёрной кожей? Да и зачем? Но, тем не менее, сейчас он был готов признаться всем тем, кому он бил морды в жарких спорах, что был не прав.