Имперская графиня Гизела

Марлитт Евгения

Молодая девушка упорно продолжала рассматривать свой букет.

— Я очень бы желал прослушать ноктюрн Шопена, Ютта, — вдруг проговорил горный мастер твердым, звучным голосом, прерывая на середине фразы гувернантку.

Ютта встрепенулась — удивление и испуг выражали ее широко раскрытые глаза.

Госпожа фон Гербек онемела. Неужто этот человек дошел до такой степени нахальства, что воображает о возможности присутствовать в музыкальной комнате его превосходительства?..

— Само собой разумеется, не здесь, — продолжал спокойно молодой человек. — У тебя нет своего собственного инструмента, но в пасторском

доме?

— В пасторском доме? — вскричала госпожа фон Гербек, всплеснув руками. — Ради неба, что это у вас за идеи, мой дорогой господин мастер?.. Присутствие фрейлейн фон Цвейфлинген в доме пастора невозможно — она совершенно разошлась с этими людьми!

— Это я слышу в первый раз, — сказал молодой человек. — Разошлась потому только, что твои расстроенные нервы не могли выносить детского шума? — обратился он к Ютте.

— Ну да, конечно, это было главной причиной, — ответила она с неудовольствием.

— Я и теперь без ужаса не могу вспомнить об этих Линхен и Минхен, Карльхен и Фрицхен с их подбитыми гвоздями башмаками и дерущими ухо голосами, — с того ужасного времени я получила нервную головную боль… Да и наконец я должна тебе сказать, что невыразимую антипатию чувствую к самой пасторше. Эта грубая, доморощенная особа претендует на какое-то господство, которому все должно подчиняться. Понятно, я не имею ни малейшего желания стать под ее команду, которая, без сомнения, направлена была к тому, чтобы заглушить во мне все высшие интересы, И она снова опустилась в утомлении на подушки козетки.

— Это очень жесткий и слишком быстрый приговор, Ютта! — произнес горный мастер, — Я очень высоко ставлю пасторшу, и не только я один, но ее любят и уважают во всей окрестности.

— Ах, Боже мой, что понимает это мужичье!

— проговорила госпожа фон Гербек, пожимая плечами.

— Ютта, я убедительно должен тебя просить серьезнее отнестись к этой отличной женщине, — продолжал он, не обращая внимания на дерзкое замечание гувернантки, — и тем более, что в нашей будущей уединенной жизни на заводе она единственная женщина, с которой ты будешь видеться.

Ютта еще ниже опустила голову, а госпожа фон Гербек принялась откашливаться.

— Так ты позволишь мне принести тебе шляпу и салоп, не правда ли? — спросил горный мастер, поднимаясь. — На воздухе великолепно…

— И дороги залиты водой, — добавила сухо гувернантка. — Я положительно вас не понимаю, господин мастер. Вы хотите a tout prix [4] сделать больной фрейлейн фон Цвейфлинген? Я заботливо оберегаю ее от сквозного ветра, а теперь она, неизвестно для чего, должна промочить ноги? Делайте со мной что хотите, но этого я не допущу!

4

Любой ценой (фр.)

— Лесная тропинка, по которой так часто ходила меня встречать моя невеста, почти всегда была едва проходима, не так ли, Юпа? — сказал он, улыбаясь.

Неприязненное выражение скользнуло по зардевшемуся лицу девушки. Совсем было излишне знать кому бы то ни было, что было время, когда она с лихорадочным нетерпением и со страстным желанием, невзирая на непогоду, ходила навстречу с возлюбленным…

Она ничего на отвечала на

вопрос жениха.

— Бесполезный спор, — сказала она наконец резким тоном. — Сегодня я намерена никуда не выходить; менее всего в пасторский дом!.. Кстати, раз навсегда я объявляю тебе, Теобальд, никогда нога моя не будет в этом доме!

Горный мастер минуту стоял молча, Рука его упиралась о спинку стула. Черные сросшиеся брови грозно нахмурились.

— Через три недели маленькая графиня Штурм возвратится в А.? — спросил он вдруг.

Обе женщины молчали.

— Могу спросить, Ютта, где ты располагаешь остаться, когда Белый замок опустеет? — продолжал он далее.

Молчание.

Бывают минуты, когда перед человеком проносится целый ряд явлений, совершившихся в различные промежутки времени, и он, как бы инстинктом, мгновенно уразумевает их значение… Так и теперь горный мастер сознавал, что это была роковая минута для него и что в настоящем случае она была неизбежна.

— До того времени, когда ты вступишь хозяйкой в мой дом, — продолжал он, и голос его слегка дрожал, — до того времени дом пастора есть единственное приличное для тебя помещение.

— Как, — вскричала с негодованием госпожа фон Гербек, опуская на стол свои толстые белые руки, — вы серьезно полагаете перевести фрейлейн фон Цвейфлинген в эту трущобу? Я просто прихожу в ужас, представляя себе это очаровательное аристократическое создание среди всей этой отвратительной мещанской обстановки, среди этой толпы ребятишек, кричащих во все горло!.. И затем этот жалкий обед, грубая домашняя работа и взамен всех духовных наслаждений — глава из Библии!.. Я не отрицаю, вы, может быть, очень любите вашу невесту, но нежности в вас нет, иначе не могли бы вы так жестоко игнорировать в душе Ютты присутствия чего-то, над чем и сами господа социалисты и демократы со всей их мудростью не в силах издеваться, что не может изгнать из сердца нашего никакой гнет обстоятельств, потому что действительно это нечто имеет свой божественный источник. Я говорю о сознании высокого происхождения!

Студент прерывисто двинул стулом, его поднятый кулак наверно разразился бы ударом о стол, если бы горный мастер вовремя взглядом не остановил его.

— И ты так же думаешь, Ютта? — спросил мастер с ударением.

— Боже мой, как ты это трагически принимаешь! — возразила девушка с досадой.

Ее большие темные глаза ледяным взглядом измерили неотесанного бурша; затем обратились на жениха.

— Не можешь же ты в самом деле требовать, чтобы я воспевала гимны в честь дома, где чувствовала себя невыразимо несчастной, — проговорила она… — Но прошу тебя, Теобальд, оставь эту трагическую позу, поди сядь здесь.

Приветливая улыбка заиграла на ее губах.

Он сел.

— Я знаю исход, — начала она.

Госпожа фон Гербек после своей возвышенной речи опустившаяся в изнеможении на подушки, поспешно протянула свою руку к молодой девушке.

— Не теперь, моя дорогая, — заговорила она с многозначительным взглядом. — Господин мастер, кажется, не расположен сегодня понимать очень простые вещи.

— Но, Боже мой, когда-нибудь должна же я сказать это! — вскричала сердито Ютта. — Теобальд, у меня есть план, мне сделали предложение, впрочем, называй как хочешь. Одним словом, его светлость предлагает поступить мне в придворные дамы…