Имперская гвардия: Омнибус
Шрифт:
Конечно, капканы и ловушки не будут защищать его вечно. Однажды, и может даже скоро, один из дикарей преодолеет их все. Это будет не один из клыкастых громил. Бас всегда тщательно выбирал место для сна в маленьких, узких местах, куда они бы не пролезли. Но тощие, с крючковатым носом могли проскользнуть повсюду. И они были злобными убийцами, ликующими от кровопролития. Мальчик доверял своей обороне так же, как и себе, и тщательно выискивал возможные недостатки. Он трижды проверял каждый вход, прежде чем позволить себе сомкнуть глаза. Только уже своим существованием ловушки спасли его больше дюжины раз. Старый негодяй муштровал Баса нещадно, и
Бас выжил, и одно это было плевком в глаза зеленокожему кошмару.
Он никогда не благодарил старика. Было мгновение, когда они должны были расстаться навеки, и Бас уже был готов произнести тёплые слова, но воспоминания об ушибах, порезах и треснувших костях были тогда слишком сильны. И язык не повернулся. Мгновение ушло, чтобы никогда не повториться, а теперь старик был уже определённо мёртв. Как бы то ни было, Бас надеялся, что душа старого сукина сына находит хоть какое-то удовлетворение в том, что его внук выжил.
Сейчас было время отдохнуть. Он нуждался в этом больше, чем когда-либо. Снаружи была тёмная ночь. Ветер свистел в оставленных снарядами воронках, от которых рябились стены этой четырёхэтажной многоквартирки. Сильный холодный дождь барабанил по остаткам обваливающейся крыши и разбитым чердачным окнам наверху.
Хорошо, подумал Бас. Сегодня зеленокожие не будут бродить снаружи. Когда льёт как из ведра, они предпочитают оставаться у своих костров и еды.
При мысли о еде в животе заурчало, протестуя против долгих часов пустоты, но мальчик не мог сегодня позволить себе ещё раз поесть. Завтра, что-нибудь из консервов, может быть мясо грокса. Ему крайне были нужны протеины.
Забившись вглубь, у задней стенки перекошенной металлической вытяжки, мальчик натянул грязную оборванную простыню на голову, закрыл глаза и позволил хрупкому, временному спокойствию объять себя.
Когда Басу было всего лишь семь, родители погибли, и то, что ему об этом рассказали, было ложью. Новости принесли два чиновника. Дворецкий отца, Геддиан Арнауст, спросил о деталях, и пришедшие обменялись неловкими взглядами. Тот, что повыше, сказал что-то о взрыве бомбы в летнем особняке планетного губернатора — атака представителей антиимперского культа. Но Бас узнавал полуправду, когда её слышал. Что бы ни случилось на самом деле, мрачная, одетая в тёмную униформу пара в фойе особняка больше ничего не сказала. И правды он так и не узнал.
Но, тем не менее, чиновники сказали, что благородный Администратум во благо Империума Человека и самого всемогущего Бога-Императора реквизирует особняк Ваарденов со всеми сопутствующими объектами. Война бушует по всему сегментуму. Для новых войск нужны деньги. В этом вопросе Имперский закон был непреклонен. Высокий служащий уверил Арнауста, что обслуживающий персонал не тронут. Новый обитатель — работник Администратума и племянник губернатора, не меньше — воспользуется их услугами.
— Что будет с молодым хозяином? — спросил Арнауст, лишь слегка озадаченный, и то не судьбой мальчика, а скорее просто желанием отделаться от нежданных забот. Дворецкий никогда не проявлял особого внимания к сыну своего хозяина.
— Дед
— В полдень туда пойдёт грузовой поезд, перевозящий рабов, — сказал тот, что повыше. — Двадцатичетырёхчасовая поездка. Без остановок.
Арнауст кивнул и спросил, как скоро мальчик может отправляться.
— Мы доставим его в терминал Хевас сразу, как только он будет готов, — сказал низкорослый служащий. — Мальчик может взять одну сумку, достаточную, чтобы вместить смену одежды. Всё остальное, что ему понадобится, предоставит ему дед.
Всё оказалось так просто. Вот Бас — сын состоятельного инвестора, имеющего вложения в добывающую промышленность на дюжине богатых ископаемыми лун, а вот он семилетний сирота, втиснутый в самое маленькое и самое грязное купе ржавеющего вагона. И вместо подушки — сумка с одеждой, а попутчики — появляющиеся и исчезающие вши кремового цвета.
Ну хотя бы мальчик ехал отдельно от остальных. Среди рабов, скованных вместе в большем купе, было несколько сгорбленных и хмурых, которые очень необычно смотрели на Баса, когда тот поднимался по рампе. Их хищные взгляды, хоть и непонятные для кого-то столь невинного, всё ж пробрали Баса до мозга костей.
Отец с матерью исчезли, а его внезапно выдернули из безопасности и постоянства, предоставляемых ими достатка и комфорта. Свернувшись в мрачном, размером не больше чулана месте, Бас непрестанно плакал, его тело содрогалось от рыданий, пока усталость не взяла верх. Наконец уснув, он даже не почувствовал, как вши ползают по рукам и ногам, чтоб поесть. А когда проснулся, то весь был покрыт саднящими, чешущимися следами укусов. Бас тогда отомстил первый раз в жизни. Он раздавил всех жирных, напившихся крови вшей, которых только нашёл. Это не заняло много времени, но удовлетворения от наказания их продлилось гораздо дольше. А когда радость от мести наконец утихла, мальчик свернулся в клубок и снова зарыдал.
Крик вырвал Баса из моментально забытого сна, и он сразу проснулся, отбросив грязную простыню, перекатился и полуприсел. Пальцы сжались на рукояти ножа, висящего на верёвке у талии. Крик раздался вновь. Не человеческий. И близко.
Ловушки в зале. Одна из них!
Бас прокрался к отверстию вытяжки. Там он остановился на дюжину оглушающих ударов сердца, пока изучал комнату внизу.
Движения нет. Хвала Трону, так далеко они ещё не забрались.
Мальчик спрыгнул вниз. Припав к полу, он рванул к двери в дальней стене. За грязными окнами слева небо было пасмурное, тускло-зелёного цвета. Утро. Скоро взойдёт солнце, хотя его и не будет видно. Дождь прекратился, но тяжёлые, плотные облака никуда не делись.
Бас остановился у единственной двери комнаты ровно настолько, чтобы обезвредить ловушку с подвешенным шипом над ней. Он вытянулся на пятках, чтобы поставить простую предохранительную защёлку на место. Затем тихо и осторожно открыл дверь и, широко раскрыв глаза, чтобы видеть в жидкой темноте коридора, всмотрелся.
И хныкающий звук привёл его взгляд к незваному гостю. Там, едва видимый среди груд упавшего вечнобетона и разбитого стекла, усеявших пол, был один из них, отличимый от обломков только по издаваемым звукам и испуганному царапанью длинными пальцами в попытках избавиться от проволоки, врезавшейся в плоть.