Шрифт:
1
Дрейк Майджстраль, мягко ступая кожаными ботинками на высоких каблуках, бесшумно вышел на середину бального зала города Пеленг. Ступать бесшумно приучила его работа.
Вверху, чуть пониже высоченного потолка, плыли светящиеся буквы приветствий типа: «Доброго здоровья» и «Добро пожаловать, дорогие гости». Голографические приветствия озаряли комнату более ярко, чем обычно, в основном чтобы обеспечить освещение для работы многочисленных информационных сфер, которые вместе с приветствиями парили над головами собравшихся. А собравшиеся, среди которых попадались как люди, так и инопланетяне, реагировали на яркий
Майджстраль не стал делать ни того, ни другого, ни третьего. Он был приучен к разным способам сохранять спокойствие в самой непривычной обстановке, привык к определенному вниманию со стороны масс-медиа, и, хотя дело у него тут было, скажем прямо, не совсем законное, он не чувствовал необходимости прятаться по углам и говорить вполголоса.
Этикет, которому следовало большинство гостей, требовал распрямить плечи и отвести их назад, спину держать чуть изогнуто, но все же прямо и не вилять бедрами. Такая походка и осанка для хозалихов были вполне естественны, а вот люди нуждались в определенной тренировке. И то, что Майджстралю удавалось добавить к такой манере держаться еще и некоторую грациозность, следовало записать на его счет. Ростом Дрейк был всего на несколько дюймов выше, чем средний человек, но, несмотря на это, казался высоким. Надо отдать ему должное, и одет он был, как принято в высшем свете: в черное и белое — цвета траура землян и хозалихов. Украшений на Дрейке было немного — только серебряные заколки, скреплявшие длинные каштановые волосы, да перстень с крупным бриллиантом. Глаза у него были приятного неяркого зеленого цвета, а полуприкрытые веки придавали взгляду усталость. На вид ему было слегка за двадцать.
Майджстраль подошел к мужчине чуть постарше себя — высокому, элегантному, который вошел в зал в полном одиночестве. В глазу у мужчины поблескивало стеклышко монокля. Он был одним из тех трехсот людей, которые довольствовались единственным именем. Черный кожаный костюм с алыми манжетами сидел на нем идеально. В тон манжетам были и ботинки.
— Этьен, — сказал Майджстраль.
— Майджстраль. Как приятно.
Они обнюхались согласно этикету. Навощенный кончик усов пощекотал щеку Майджстраля.
— А ты все еще в трауре, как я погляжу, — отметил Этьен.
— Мой отец все еще мертв, — ответил Майджстраль.
Разговаривали они на Высокопарном Хозалихском. Большинству людей без труда давались и странная интонация такой речи, и носовые гласные, но вот привыкнуть к сложному синтаксису, когда строй каждого предложения — комментарий к предыдущей фразе, высказыванию или мысли, было сложно, а тем более сложно было ухитриться строить разговор так, чтобы его тема касалась общего положения дел во Вселенной.
— Вроде бы я слышал новости о твоем отце с год назад. Надежды на поправку нет?
— Боюсь, что нет. Он засыпает меня письмами с жалобами на свое состояние.
— Да,
— Благодарю. А ты, как водится, элегантен. Правда, не сказал бы, что тебе идет монокль. Думаю, ты еще молод для таких штучек.
Этьен понизил голос:
— Понимаешь, это в качестве косметики. Меня тут вызвала на дуэль Жемчужница на Малой Пустоши и выбила глаз. Я поскользнулся, будь я проклят. Мне вставили новый глаз, но вокруг него еще ужасный кровоподтек. — Он немного помолчал, словно забеспокоился. — А ты слышал об этом?
— Боюсь, что нет. Я только что вернулся из дальних странствий и пока не в курсе последних событий.
— А-а-а, — успокоенно протянул Этьен. — Ну, бери меня под руку и пошли. Горожане, похоже, занервничали.
Майджстраль приноровился к шагу Этьена. Местные испуганно расступались, давая им дорогу.
— А я нисколько не удивлен, — сказал Майджстраль. — С каких пор члены Диадемы тут носа не показывали?
— Сорок стандартных лет. А посмотришь на эту берлогу, так сразу ясно почему.
Майджстраль дипломатично промолчал. Отдадим должное его учителям — он даже головы не поднял, чтобы понять, что одна из информационных сфер подслушала слова Этьена. А Этьен шагал дальше и, судя по тому, как он строил фразы, был раздражен.
— И дело тут не в том, как именно здесь принимают, а в том, с какой готовностью. Слишком много низкопоклонства.
— Они скоро научатся расслабляться в твоем обществе, уверен.
— Дорогой мой Майджстраль, но я же не хочу, чтобы они расслаблялись. Я не должен быть им соседом, я для них богом должен быть.
«Если человеку, — подумал Майджстраль, — сначала протыкают глаз рапирой, а потом он узнает, что старый приятель об этом даже не слыхал, ему можно простить язвительность, пусть даже беспричинную». Майджстраль пожал плечами:
— В таком случае их низкопоклонство тебе просто по штату положено. Воспринимай его как должное, это плата за то, чтобы быть богом.
Эта фраза была сказана так, что прямиком относила предмет разговора к условиям существования вообще.
Этьен был не настолько раздражен, чтобы не заметить, что Майджстраль попал в точку, но из неприятной ситуации выкрутился крайне изящно. Он поклонился высокой блондинке, которая ленивой походкой шла им навстречу. На ней было весьма элегантное голубое с серебром платье, и выглядела она немного моложе своих тридцати двух лет.
— А, Николь. Майджстраль только что о тебе спрашивал.
Знакомый запах донесся до Майджстраля, он ощутил нечто, подобное шлепку шелковой перчаткой.
— Моя госпожа. Я в восхищении.
Прежде чем обнюхать уши, Майджстраль коснулся губами ее руки. Николь ростом была выше Майджстраля и очень бледна. Она, как и Этьен, не имела фамилии. Она улыбнулась Майджстралю белозубой улыбкой:
— Дрейк. Так приятно тебя видеть наконец. Траур тебе к лицу.
Николь говорила на человеческом стандарте.
— Спасибо. И позволь поблагодарить тебя за соболезнования по поводу смерти отца.
— Как он, кстати?
Информационные сферы над головой Николь пытались растолкать друг дружку. Этьен извинился, обнюхался с ними и ушел. Николь взяла Майджстраля под руку. Ее близость напоминала о былом романе, сулила новые надежды. Прижавшись друг к другу, они прошествовали через весь зал. Не меньше пятидесяти мужчин побагровели и мысленно укокошили Майджстраля.
— Этьен, похоже, обиделся на меня за то, что я не слышал о его дуэли.