Имперский сыщик. Аховмедская святыня
Шрифт:
Так или иначе, а оставлена Сибирь, выгнаны орки из каганата, обитают сейчас в сухой степи, вспоминая дни своего могущества. Хотя... чего это Мих о них, тут сейчас начнется кое-что основательнее, чем все поражения степняков. Не видел еще прежде орчук, как сходятся две могучие силы - императорская воля и славийский закон.
– Добрый вечер, Ваше Императорское Высочество, чем обязан, - с нажимом произнес обер-полицмейстер.
Великий князь вздрогнул, повернулся, но лицо сохранил. Позади него, у двери, со связкой ключей в руках возился человек. Насколько мог Мих судить по одежде, ни много ни мало, камер-фурьер, если в военные
– Скорее уж доброе утро, Александр Александрович. А чем обязаны?... Наслышан, что томятся тут у вас аховмедцы, прибывшие на переговоры о мире. Нехорошо, нехорошо, Александр Александрович. Так недалеко до международного скандала.
Заметил орчук, что великий князь хоть и старается всем своим видом и некоторой развязностью в разговоре показать полную независимость от обстоятельств, все же нервничает. Не доставляет ему удовольствие здесь и сейчас находиться и заниматься именно тем, чем он занимается. Не сговариваясь, Мих с Витольдом Львовичем переглянулись, точно подумали об одном.
– Вы... хотите... освободить преступников!
Обер-полицмейстер буквально кипел. Глядя на его мокрую шею и вздувшиеся вены на висках, думал орчук, лишь бы Его превосходительство удар не хватил. С мужчинами его возраста подобное и от меньших переживаний бывает. Говорят, ежели в себе злость не держать, а выплескивать ее при каждом удобном случае, то и знакомство с грудной жабой можно избежать и всякими прочими бедами. Но куда теперь? И так чувствовал орчук, что обер-полицмейстер сдерживается, а паузы между словами мысленно заполняет одними лишь бранными словами.
– Ну полноте, каких преступников? Вышло у вас небольшое недоразумение. Ведь ни одной жалобы на этих... господ. Весь ущерб городу будет возмещен. Так что инцидент вполне себе исчерпан.
– Неважно, кто преступает закон, славиец, гоблинарец или аховмедец. Закон един для всех, - говорил обер-полицмейстер теперь намного тише, но сквозь зубы, отчего не прибавлялось уверенности, что дело разрешится наилучшим образом.
– Есть закон, а есть Император и его воля.
Голос полуночного гостя загремел с невиданный силой. Узнал Мих прежнего великого князя, надменного и горделивого. Тот протянул руку, и камер-фурьер, явно поставленный при Его Высочестве, чтобы угадывать мысли последнего, передал ему выуженную из внутреннего кармана бумагу. Судя по всему очень важную, имеющую в себе силу не менее, чем заряженный пистолет, наставленный в переулке на одинокого путника.
Полной реакции Александра Александровича орчук не видел. Но шея обер-полицмейстера вдруг пошла пунцовыми пятнами, а пальцы вдруг сжались в кулаки. Мих неодобрительно нахмурился. Негоже так с почтенным человеком, который по совести живет и так же работает. Надобно было великому князю к Его превосходительству прийти, объяснить что и как, его ведь это вотчина, а не самовольничать. Понятно, императорское слово первое в Славии, но дурно как-то вышло.
Лязгнул меж тем замок, отворилась дверь. Внутри темно, хоть глаз выколи, редкие окошки слишком махоньки, поэтому и днем от них польза невелика, а уж ночью... Но различил Мих как разнопера тьма, из разных кусков состоящая. Мнутся внутри тела, ждут решения, им озвученного. И вместе с тем вроде как и сомневаются.
– Выходите, господа, выходите. Неерте але бель
– Албе эль, - поправил его камер-фурьер. Мих думал, что сейчас великий князь прогневается, но тот лишь кивнул.
– Неерте албе эль Бруу То Вайл, - исправился Его Высочество.
Не знал орчук, что слова те значили, но козлоногие нерешительно стали выходить из темноты, щурясь и закрывая глаза от неяркого свечного света. Были они в том же виде, в котором их сюда привели, то есть совершенно наги. Великий князь толкнул локтем камер-фурьера, и тот, сделав несколько шагов в сторону, раскрыл большущий мешок и извлек оттуда большие шерстяные накидки. Аховмедцы молчаливо принимали одежду, кое-кто даже кивал, тут же оборачиваясь (то ли озябли голышом сидеть, то ли правду голытьбы своей конфузились).
Его превосходительство, да и остальные полицейские чины, начиная от Константина Никифоровича с Витольдом Львовичем и заканчивая тюремщиком, у которого, собственно, ключи и были отобраны, стояли не шелохнувшись. Будто молния только что ударила и поразила всех служителей порядка.
– Разрешите, - легонько, но довольно настойчиво отодвинул великий князь в сторону обер-полицмейстера.
– Леонид...
Камер-фурьер подскочил, тихонько зашептал нечто на аховмедском, обращаясь к козлоногим, и пошел вперед. Те несколько нерешительно, бросая настороженные взгляды на объятого гневом обер-полицмейстера, проскальзывали (если можно было так сказать о звонком топоте копыт) мимо Александра Александровича, стараясь не отставать от прыткого прислужника Его Высочества, который, судя по голосу, был уже на лестнице.
– И еще кое-что, Александр Александрович, - с насмешливой улыбкой остановился великий князь у обер-полицмейстера, замыкая цепочку "несправедливо задержанных аховмедцев", - утром заедет глава третьего отделения с необходимыми бумагами. Надобно будет передать ему все, что у вас есть по ограблению Императорского музея. Далее этим делом будет заниматься жандармерия.
Его превосходительство не нашелся что ответить. Нынешняя ночь и так значительно подпортила ему крови, потому реагировать еще на один удар судьбы попросту не осталось сил. Обер-полицмейстер лишь устало кивнул.
– Ваше превосходительство, - вскинулся Константин Никифорович, как только великий князь покинул комнату, - этого нельзя оставлять. Может, к генерал-губернатору?
– Полноте, - махнул рукой Александр Александрович, - вы, верно, забыли, чей это брат. К тому же сам Государь Император нынешнюю бумагу подписал. Держу пари, и завтрашнюю подпишет.
– Так что же теперь, отступиться?
– Нет, конечно, - Мих услышал в тоне Его превосходительства злые нотки, - думают Александра Муханова, с самого низа до обер-полицмейстера дослужившегося, за пояс заткнуть. Кукиш им. Сейчас же на Краснокаменку всех подниму.
– Если не успеем, Ваше превосходительство? Ведь, по сути, будем заниматься одним делом с жандармерией, - заметил Витольд Львович.
– Глупости! С завтрашнего дня нам запрещено будет заниматься ограблением Императорского музея, так мы, господа, и не будем. А вот убийством аховмедца и эльфарийца, да еще покушением на пристава следственных дел - сколько угодно. То есть в любом случае будем искать Черного.
– А ведь это действительно выход из ситуации, - задумчиво высказался Меркулов.