Имя для ведьмы. Трилогия
Шрифт:
— Наташа, тебе пора возвращаться домой, — придав своему голосу гипнотическую настойчивость, говорю я. — Ты должна навести порядок в квартире, выйти на работу в библиотеку и больше никогда не связываться ни с какими оккультными сектами…
— Ты права, — соглашается Наташа.
— Вика, что ты несешь? В какую библиотеку она придет на работу?! На нее посмотрят как на идиотку, она же нигде не трудоустроена!
— Не беспокойся, баб Кать. Уж мелкое-то библиотечное ведьмовство мне явно по плечу. Будет Наташа заведующей детским читальным
— Ну смотри. Не доводи девку до нового сумасшествия.
На этом исцеление Наташи в общем было завершено. Мы снабдили ее деньгами на дорогу, билетом на поезд до Москвы, на всякий случай выяснили, помнит ли она свой домашний адрес и распорядок дня библиотеки, в которой она предположительно работает… Наташа растерянно благодарила нас:
— Я, вероятно, должна вам…
— Ничего ты нам не должна. Мы действуем исключительно из соображений альтруизма. Ну все, счастливо! Пиши из Москвы, как будут у тебя дела обстоять!
Мы с гадалкой немного постояли на пустынном утреннем перроне, глядя в хвост уходящего поезда.
— Я за ней послежу, — пообещала гадалка.
— Я тоже, на всякий случай.
— Слушай, Вика, я все спросить тебя хотела… Ведь она была твоим заклятым врагом, эта Наталья?
— Была.
— А ты взялась ее исцелять, меня к этом делу подключила… Зачем тебе это надо?
— Зачем? Знаешь, баб Кать, мне часто снятся сны. И я не хочу, чтобы однажды мне приснилась Наташа со взглядом выброшенной на помойку кошки.
Мы помолчали Я наконец-то могла курить, не опасаясь ни окрика мамы, ни взглядов гадалкиных котов… Катерина Измаиловна первой нарушила молчание:
— Как ты думаешь, сможет Наталья выступить свидетелем, если и впрямь пойдет открытый процесс над приспешниками Анастасии?
— Процесс покажет… — задумчиво протянула я. — Слушай, баб Кать, а как ты думаешь, вспомнит ли она, что у нее еще и муж имелся?
Гадалка засмеялась.
— Те чары, что мы творили, возвращая ей разум, попутно возвратили ей и девственность. Так что ни о каком муже она и знать не знает! Можешь быть спокойна на этот счет.
— А я и спокойна. Просто так, поинтересовалась. Пойдем-ка по домам. Отдыхать.
После исцеления Натальи прошел примерно месяц, совсем не богатый на события. Вот разве что пришла коротенькая телеграмма от Баронета: «Следствие ведут знатоки. Не скучайте. Как только, так сразу», помеченная сразу двумя штемпелями — Мюнхена и Москвы. Да еще мама уезжала на неделю в свое Управление, выпрашивать внеочередной отпуск. Отпуск ей дали вместе с полковничьими погонами (не прошел даром ее труд по перекачке теткиных секретных материалов!), и мама вернулась сияющая, полная сил и свободного времени, чтобы заниматься моим, как она выразилась, здоровьем и настроением.
И если еще здоровье у меня было так-сяк, то настроение с каждым днем становилось — хуже некуда. Я кисла и чахла, как цветок без поливки, и сама не могла понять причину своей хандры. Вроде наоборот — живи да радуйся: больше никто не стоит за твоей спиной с занесенным кинжалом, никто не называет себя твоим
Да еще эта противная тошнота по утрам и постоянное желание поглощать бананы в жутких количествах… Разве это может радовать свободную от работы женщину, наделенную возможностью пойти на пляж, прогуляться в летнем парке или покататься на речном трамвае?.. Мама упорно считала, что у меня анемия, пичкала мой организм гематогеном и комплексными витаминами, а также заставляла делать ежедневные пешие прогулки для закаливания легких. И каждый раз, отправляясь на прогулку, я мимоходом, на всякий случай, заглядывала в почтовый ящик: нет ли там письма от Авдея? Но, видимо, любовный пыл моего недолгого поклонника иссяк, он решил, что такая ведьма, как я, не стоит его усилий, и бросил любить меня даже при помощи эпистолярного жанра. Да он, наверное, и вообще-то меня не любил. Так, выдумал себе чувство, чтобы было чем подпитывать свое вдохновение для создания очередного романа…
Кстати, этот роман, «Имя для Ведьмы», вышел и уже вовсю рекламировался на книжных прилавках. Я не удержалась, купила, но читать почему-то не стала, сунула на полку между Борхесом и «Энциклопедией китайского эроса». Потом как-нибудь, когда настроение будет…
— Вика, что с тобой? — встревоженно спрашивает мама.
А что со мной? Ничего. Просто вместе с помидорами на салат я порезала еще и круглых плюшевых мышат, украшавших наш кухонный стол. Ну и что? Может человек быть рассеянным?
— Вика, посмотри мне в глаза! — требует мама.
Пожалуйста. Смотрю. Мама аккуратно вынимает у меня из пальцев нож и недорезанную игрушку, кладет ладонь мне на лоб… Внимательно глядит на меня.
— Дочка, тебя часто тошнит? — тихо спрашивает она.
— Каждый день… И слабость такая противная.
— А месячные давно были?
— Не помню, я за ними не слежу, давно, наверное. Мам, ты хочешь сказать, что я беременна? Глупости, с чего бы это…..
И вдруг понимаю с чего. Точнее, от кого. И когда. По срокам все совпадает, и там, в химкинской конспиративной квартире нам было не до соблюдения законов контрацепции…
— Вика, поехали в консультацию, — говорит мама.
— Да, вы беременны, — будничным тоном говорит врач. — Семь с половиной — восемь недель. Одевайтесь.
Я слышу это все, как сквозь вату. Автоматически натягиваю белье, застегиваю платье. У меня будет ребенок. От Авдея.
Врач что-то быстро пишет в моей медицинской карте, не глядя на меня. На столе стоит графин с водой.
— Можно… воды? — осипшим голосом спрашиваю я и хватаюсь за спинку стула, чтоб не упасть.
Меня усаживают, дают воды и ватку с нашатырным спиртом, чтоб пришла в себя. Во взгляде врача я встречаю какую-то презрительную жалость: вот, залетела, дура, сама не знает от кого, а теперь истерики закатывает, сострадания добивается.
— Вы успокойтесь, — буднично говорит врач. — Замужем?
— Нет.
— Понятно. Ребенка будете оставлять?
Я вздрагиваю:
— В смысле?!
— В обыкновенном. Ставить вас на аборт?
Я прислоняюсь затылком к холодной стене и закрываю глаза. Врач молодец, она не торопит меня с решением. У меня есть право выбора.