Имя для ведьмы
Шрифт:
— Так давайте ей, того, стимулируем развитие данного чувства. Пусть все помнит и стыдится содеянного! Чтоб больше не повторять…
— Сложно это. Ну давай попробуем. Хотя это тоже идет вразрез с принципами этого самого твоего гуманизма.
— Наташенька, ты послушай нас внимательно, — улыбаясь как постригшийся в монахи аллигатор, заговорила баба Катя. — Ты тут не случайно. Злые люди на тебя плохую болезнь наслали, а мы вот сейчас тебя вылечим.
— Кто это — вы? — недоверчиво
— Они самые, девонька… Ты рубашечку-то с себя сними, не стыдись, что нагая, окромя нас, тут нет никого, некому подсматривать. Вот так. А теперь возьми яичко правой рукой, смотри не разбей, да и поводи им по всему своему телу… Аккуратней, милая, это очень важная процедура.
Я только и могла, что наблюдать, как Наташа неумело, но старательно ведет куриным яйцом по своим плечам, животу, бедрам… Гадалка была права — это самый важный этап исцеления. Если яйцо разобьется, все пойдет прахом, к Наташе не только не вернется прежняя память, она и вновь обретенного разума лишится. Причем необратимо. Навсегда.
Но все прошло успешно. Гадалка осторожно приняла из рук Наташи яйцо и проговорила над ним: «Меж высоких хлебов затерялося, меж гремучих холмов закаталося, горе-горькое по свету шлялося, да Наталье оно не досталося!» Яйцо вспыхнуло в ее руках и развеялось белым дымом.
— Вот и все, — устало выдохнула баба Катя. — Сеанс окончен. Вика, ты подыщи Наталье какую-нибудь одежонку, не след ей голяком стоять…
— Вика? — Наташа внимательно уставилась на меня. — Почему мне кажется, будто я тебя знаю? Мы знакомы?
— Еще как, — кивнула я, радуясь тому, что все-таки память к Наташе вернулась избирательно.
— Странно… — Наташа оглядывала комнату Баронета, покуда я доставала из предусмотрительно прихваченного с собой баула кое-какие свои одежки. Благо у нас с Наташей размер почти одинаковый. — Вика, скажи, это ты меня сюда привела?
— Честно сказать, тебя доставила сюда милицейская бригада. Вот, примерь. По-моему, это платье тебе подойдет.
Наташа натянула платье, поискала глазами зеркало.
— Тебе идет, — успокоила ее я.
— Да? А по-моему, красный меня слегка полнит… Что?! Вика, ты сказала, что я попала сюда с милицией?!
Ох, елки-палки! И что же я сейчас должна сочинять, чтобы она не потеряла вновь обретенный разум?
— Наташа, видишь ли, тебя обнаружили на вокзале, без сознания, денег и документов. При тебе была только записка с адресом этой квартиры. Ну, тебя сюда и доставили, просто никакую. А мы, я и народный знахарь Катерина Измаиловна, по счастливому стечению обстоятельств, как раз тут занимаемся целительством, траволечением, ароматерапией; вот решили тебя тоже… исцелить заодно…
— Ага, — поддакнула народный знахарь Катерина Измаиловна.
— А разве я… была больна?
— О, ты находилась без сознания, была покрыта сплошными синяками, не реагировала на вопросы и даже, извини, ходила под себя…
— Боже, какой стыд, — залилась краской Наташа. —
— А ты припомни, поройся в памяти… — ласково посоветовала Катерина Измаиловна. — Кто ты есть, где живешь — это ты помнишь?
— Ну, — неуверенно начала бедная бывшая одержимая. — Зовут меня Наталья. Отчество мое — Андреевна. Фамилия моя — Гниденко. Живу я… Кажется, в Москве. Ой, а это какой город?
Мы сказали.
— Это же так далеко от Москвы, как я сюда попала? — схватилась за голову Наташа. Мы переглянулись.
— Внимание, у пациентки предшоковое состояние! Необходимы адекватные комментарии к происходящим событиям!
— Вик, хоть думай по-русски, а? Давай сочиняй чего-нибуды
— Ну что я сочиню?! Что она моя школьная подруга? Или соседка по общежитию?!
— Что угодно! Глянь, у нее уже глаза на конусе!
— Наташа, — откашлялась я. — Видишь ли, ты приехала ко мне в гости. Мы с тобой знакомы еще со студенческих времен… Только я, к сожалению, опоздала на вокзал из-за того, что трамвай сошел с рельсов (о, что я несу!), а на тебя там напали хулиганы… Но, к счастью, все обошлось…
— Да? — нахмурилась Наташа. — А я-то все думала, откуда я тебя помню… Значит, в институте вместе учились. Ой, какая голова пустая, я даже не помню, кем я работала!
Судя по рассказам твоего бывшего супруга, ты, милочка, вообще не знала, что такое восьмичасовой рабочий день. Придется подкорректировать твои воспоминания.
— Ты работаешь в библиотеке, она неподалеку от твоей московской квартиры находится. Ты замечательный специалист, осооенно по работе с детьми. Маленькие читатели так тебя любят! Ты сама мне об этом всегда рассказывала, я ведь тоже библиотекарь.
— Нет, погоди, пусть я библиотекарь, но как же я тогда попала…
— Куда?
Наташа потерла лоб.
— Смутно помню. Какая-то темная комната… Горят черные свечи, люди в плащах с капюшонами окружают меня… Кричат какие-то непонятные заклинания и меня заставляют кричать… Ах! Это ужасно! Меня там…
Я погладила Наташу по голове.
— Ты попала в лапы одной очень опасной секты, они бы уничтожили тебя, но ты бежала из Москвы ко мне, предварительно позвонив. Они эксплуатировали твое сознание, поэтому у тебя такие трудности с памятью. Но теперь ты в безопасности. Главари секты схвачены, их сейчас судят. Они никому больше не причинят вреда. Только, возможно, тебе придется выступить на судебном процессе, чтобы опознать кое-кого из тех, кто тебя мучил.
Все. Надо прекращать этот балаган. Иначе я сама запутаюсь в том, что набалтываю бедной Наталье. Избирательно память к бывшей одержимой вернулась, вот пусть теперь она возвращается к себе в Москву. Я лучше понаблюдаю за ней. Издалека. В тазике, по методу народной целительницы Катерины Измаиловны.