Имя им - легион
Шрифт:
– Леха, перчику перекинь!
– И пару пива. Холодного.
– Чего?
– Не понял Хохол.
– Шучу, - пояснил Алексей и прежде чем приняться за еду щедрой рукой окропил зелень оливковым маслом. Со спиртным-то как раз в лагере была напряженка...
– Товарищ! Клеп?
Обернувшись, Алексей увидел вежливую улыбку Гюнтера, немца лет сорока:
– Хлеба тебе, что ли? Нет проблем.
Несмотря на отличную выправку и фигуру без капли лишнего жира, сосед явно был здесь самым старшим - во всяком случае, возраст его вплотную приближался
– Хохол, передай ему...
– Хлеб, яйки, млеко? Хенде хох, Гитлер капут!
– Приятель заржал было без всякой задней мысли, но тут же осекся под взглядом Гюнтера:
– Битте-дритте!
– Данке, - поблагодарил немец.
– Наверное, надо было сказать "мерси", - чтобы сгладить неловкость, Алексей улыбнулся соседу, а потом вновь повернул голову к землякам:
– Привыкайте, ребята! Теперь, говорят, нам будет положено общаться только по-французски. Даже между собой...
Так называемые "комба", то есть те, кто уже прошел отбор и со дня на день ждал выезда на спецподготовку в Кастельнодари, питались в общем зале столовой, но за отдельным столом. Формирование очередной команды как раз подходило к концу, и в этот вечер парней-"комба" набралось даже несколько больше, чем обычно - примерно дюжины полторы. Пестрая публика: десяток соотечественников Алексея и прочих братьев-славян, парень из Прибалтики, который в Легионе тоже считался "русским", азиат по имени, разумеется, Ким и четверо цветных. Еще имелся некий тип непонятной кавказской национальности, а Западную Европу кроме Гюнтера представляли француз и испанец.
Алексей уже наливал себе кофе, когда в столовую ввели группу свеженьких, только что прибывших кандидатов.
– Во! Пополнение...
– Хохол поковырял пальцем в зубах и сыто рыгнул.
– Как не стыдно! Ведите себя прилично, месье, - шутливо сдвинул брови Алексей.
– Какой пример вы подаете молодежи?
Но приятель отмахнулся, и наметанным взглядом выделив кого-то из толпы наголо бритых, озирающихся по сторонам парней, окликнул его на весь зал:
– Эй, земеля? Откуда?
– Краснодар!
– охотно отозвался тот, сверкнув золотой коронкой.
На первый взгляд он ничем не отличался от остальных новичков, одетых в такие же казенные спортивные костюмы, и Алексей в который уже раз отметил способность своих соотечественников распознавать друг друга без слов и документов.
– О, почти сосед...
– Шухер!
– выпалил кто-то, но было поздно.
Прямо напротив столика, за которым расположились Хохол и другие "комба", замер в привычной позе надсмотрщика за рабами капрал-шеф Дюпон по прозвищу Дятел. Глаза, как обычно, пустые, руки за спиной, ноги на ширине плеч... Шум в зале утих - настолько, что Алексей услышал даже гудение кондиционера под потолком.
Наконец, капрал-шеф брезгливо и будто нехотя разлепил губы.
– Встань, - перевел кто-то шепотом.
– И назовись.
Но
Дятел задал следующий вопрос - как догадался Алексей, его интересовало, знаком ли кандидат с установленными в лагере правилами поведения. Познания приятеля во французском были скудны до неприличия, но даже он уловил в речи Дюпона пару знакомых слов. А потому напрягся из последних сил и выдал:
– Миль пардон, мон капрал... то есть, капрал-шеф.
– Встать. Смирно!
Затем последовал приказ - всем "комба" покинуть помещение и построиться в одну шеренгу.
– С-сука, Дятел...
Под сочувственными и удивленными взглядами нескольких десятков кандидатов в легионеры, их старшие товарищи торопливо пересекли зал и привычно разобрались по росту перед входом в столовую.
Прозвучала команда, после чего "комба" строевым шагом проследовали на пресловутый плац - мимо типографии и неприметного здания, в котором размещалось что-то вроде компьютерного центра Легиона.
– Стой! Вольно...
Перед шеренгой снова с презрительной миной на физиономии появился Дятел. Несмотря на жару, форма у него под мышками была сухой, да и на лице не блестело ни капельки пота.
– Смирно!
Хохлу было приказано сделать два шага вперед и принять упор лежа. Несколько минут капрал-шеф Дюпон подробно обьяснял, в чем заключается провинность будущего легионера и для чего необходимо соблюдать дисциплину, а также славные полуторавековые традиции самой известной в мире войсковой части...
– Сейчас это он про что?
– почти неслышно, одними губами спросил у Алексея сосед справа.
– Один, говорит, за всех - все за одного!
– Тоже мне, д'Артаньян...
В данном случае с детства знакомое по роману о трех мушкетерах выражение означало: за проступок одного кандидата будут наказаны все "комба".
– Вот ведь, сволочь.
В конце концов, перешли к делу. По команде капрал-шефа люди в форме разом упали на плац и приняли упор лежа. В носу Алексея сразу же запершило от пыли, поднявшейся с раскаленных на солнце каменных плит.
Кто-то чихнул... Дятел прошелся вдоль шеренги, почти задевая лица тупыми носками ботинок. Постоял, и лишь после этого начал отсчет:
– Раз! Два! Три!
Отжаться пришлось раз сорок, прежде чем прозвучало:
– Встать! Вольно... Разойдись.
Наказание получилось не столько тяжелым, сколько унизительным.
– Убью гада, - прошипел Хохол, с дикой ненавистью глядя в удаляющуюся спину капрал-шефа.
– Точно угрохаю, бля буду!
Но угроза повисла в воздухе. Некоторое время "комба" молча приводили себя в порядок: новенькое, недавно полученное обмундирование теперь выглядело хуже обносков второго срока службы, лица и руки покрылись подтеками грязи и пота. А потому, хотя вслух претензий никто высказывать не собирался, Хохол все же почувствовал себя немного виноватым перед товарищами: