Имя мне — Легион
Шрифт:
«Я даже дышать не буду», — заверил я его и похлопал по карману брюк, чтобы проверить, лежит ли там бумажник, не сбежал ли Рудо, прихватив с собой мои деньги; у меня их было немало, и я хотел, чтобы они оставались под рукой.
«А за что вы меня арестовываете?» — поинтересовался я.
«Если ты этого не знаешь, значит, ты глупее, чем кажешься», — ответил громила.
«А вы все равно скажите, — попросил я. — Ладно? Кто вам сообщил о том, что я что-то там сделал?»
«Нам позвонили по телефону и сказали, что ты здесь, — пожав плечами, объяснил он. — Звонивший не назвал своего имени. Мы задержим тебя до прибытия следователя
За окном было темно. Я услышал, как по улице проехала машина. Мне позволили надеть носки и ботинки, а потом нацепили на меня наручники. Я же все пытался понять, что произошло. Получалось, что Рудо меня подставил. Он удерживал контроль надо мной при помощи гипноза — может быть, воспользовался постгипнотическим внушением, — когда я пробудился после Dauerschlaf. А потом приказал телепортировать сюда контейнеры с плутонием, как и было нами запланировано. Потом он снова усыпил меня, оставил на самом видном месте свидетельство моего преступления, а сам сбежал и позвонил в полицию. Я не мог понять только одного — почему он это сделал? Однако мне не требовалось никаких дополнительных доказательств его намерений — или извращенного чувства юмора: когда полицейские выталкивали меня из комнаты, я успел бросить взгляд в зеркало. Я был как две капли воды похож на Клауса Фукса. Безопасность — дело каждого…
В участок меня отвезли на машине, хотя он находился всего в двух кварталах. Там я отдал свой бумажник — полицейские поклялись, что сохранят его для меня. Я уже успел выяснить, когда протягивал бумажник, что все деньги были на месте. Будет жаль, если их там не окажется, когда я соберусь отсюда выйти. Меня отвели в камеру и заперли дверь. Я мог бы сбежать по дороге в участок или когда они меня закрывали. Но я еще не совсем пришел в себя и хотел немного обдумать сложившуюся ситуацию.
Поэтому я только запомнил, какой ключ на связке отпирает мою дверь. Когда охранник отвернулся, я тут же схватил ключ при помощи своего сознания, телепортировал его себе в правую руку, а потом убрал в карман. После этого уселся на койку. Мне доводилось бывать в тюрьмах и получше этой; впрочем, хуже тоже встречались. По крайней мере, я знал, где она расположена относительно всего остального в этом районе, — помогла та ночная прогулка. В побеге нет никакого смысла, если не знаешь, что намерен делать и куда идти.
Примерно минут через двадцать я принял решение. Встал с койки, отпер дверь, вышел наружу и закрыл ее за собой. Миновал небольшую комнатенку, из которой доносился стук пишущей машинки — зачем нарываться на неприятности, — и прошел дальше по коридору. Вскоре я увидел двух полицейских. Один пил кофе, а другой разговаривал с кем-то по телефону. Я спрятался за дверью и подождал, пока он не положит трубку. Сейф, в который засунули мой бумажник, был старого образца, Бентли учил меня открывать такие на ощупь.
Я ворвался в комнату, когда услышал, что телефонная трубка легла на место. Каждому полицейскому досталось по одному точно рассчитанному удару — в следующее мгновение оба потеряли сознание. После этого я посадил их так, чтобы складывалось впечатление, будто они дремлют. Старый сейф оказался не таким простым, как на первый взгляд, и я некоторое время с ним провозился — больше, чем планировал. Мне не хотелось тратить на него еще минут пять или десять, поэтому я уперся в него рукой и ногой и потянул. Оторвать дверцу мне не удалось, но она
Некоторое время я просто шагал вперед, потом у дороги на Гайд-парк выбрался на дорожку, которая уходила наверх, в горы. Я знал, что рано или поздно она приведет меня в Национальный лес, а там я отыщу место, где спрячусь до утра. Именно так я и поступил.
Кройд встал, потянулся, сходил к холодильнику, вернулся с двумя банками пива. Поставив одну перед Ханной, раздавил мошку.
— Конец истории, — объявил он. — Если не считать индейца-туза, которого я недавно встретил и который мог изменять рисунки на коврах на те, что пользовались лучшим спросом, — он всего-навсего проводил рукой над поверхностью. Мне удалось сбежать… Ну а теперь могу я угостить вас чем-нибудь?
— Да, вот теперь меня мучает жажда, — ответила Ханна, протянув руку к банке с пивом, которую Кройд для нее откупорил. — А как вы сумели выбраться из города?
— Целую неделю я питался съедобными корнями и тем, что оставалось после пикника. Потом, отрастив короткую бороду и нацепив солнечные очки, которые случайно нашел в лесу, я рискнул вернуться в город, купил побольше еды и снова отправился в лес. Так и жил, пока не почувствовал, что скоро засну. Тогда я устроился в пещере, которую заранее нашел и подготовил. Проснувшись несколько недель спустя, обнаружил, что превратился в высокого стройного блондина, обладающего способностью разговаривать на ультразвуковом уровне; в зависимости от того, как громко и долго я говорил, люди теряли сознание или просто чувствовали себя неуютно. Я снова пошел в город, потом поехал в Лейми и на поезде добрался до Нью-Йорка.
— А Рудо? — спросила Ханна, сделав маленький глоток пива. — Вы с ним больше не встречались?
— Встречались, — сказал Кройд. — Я забрался в дом, где он жил, взломал замок в его квартиру и стал ждать.
— И что?
— Он, естественно, меня не узнал. Увидев, страшно удивился и сказал: «Если это ограбление, забирайте все, что пожелаете. Мне неприятности ни к чему».
Я схватил его за рубашку и потянул к себе, пока его лицо не оказалось в дюйме от моего. Сначала я собирался его прикончить, а потом решил, что дело того не стоит. Может быть, он кому-то и в самом деле помогает.
«Это я, Кройд Кренсон, — сообщил я ему, и, видимо, он испугался, что я его убью, потому что страшно побледнел. Но я только спросил: — Скажи, зачем ты это сделал? Зачем ты меня подставил?»
Мне кажется, он посчитал, что ему нечего терять, раз уж смерть за ним пришла. Поэтому он оскалился и заявил:
«Ты генетический мусор, ты и все остальные! Я ненавижу вас за то, что вы сделали с человечеством! Я хотел навлечь на всех вас позор — публичный позор, настоящий! Впрочем, тебе повезло».
Тогда я хорошенько ему врезал, два раза, разбил губу. Потом швырнул на диван и вытер платком кровь с руки, но она продолжала течь, и я сообразил, что разбил косточку о зубы.
«Сейчас я тебя убивать не стану, — сказал я Рудо. — Но когда-нибудь… Кто знает?»
После этого я ушел, а через несколько дней узнал, что он переехал. Вот история о том, что причинило мне страдание, и о том, как получилось, что на джокеров и тузов свалились серьезные неприятности — немудрено, ведь вирус паранойи так и носится в воздухе.