Имя мне — Легион
Шрифт:
— Да, — согласился он.
— Хорошо, — проговорил я, вспомнив слова широкоплечего коротышки. — Очень хорошо.
— Странная у тебя позиция, — заметил он. — Ты ведь нанят всего-навсего техником.
— Я горжусь своей работой.
Мартин бросил на меня взгляд, которого я не понял, и сказал:
— Это звучит необычно, в духе ХХ века.
Я пожал плечами.
— Я — консерватор. Не могу от этого избавиться.
— Я и сам вроде этого же, — согласился он, — и хорошо бы в нашей компании было побольше таких.
— А чем занят Димми?
— Спит.
— Хорошо.
— Они
— Надеюсь, что нет.
— Почему?
— Терпеть не могу ответственности.
— Но ты взял ее на себя и успешно с ней справился.
— Разок повезло. Кто знает, что будет в следующий раз?
Он бросил на меня вороватый взгляд:
— Что ты имеешь в виду — «в следующий раз»?
— То, что это может случиться снова. Я в пультовой оказался совершенно случайно.
Я понял, что он старается выяснить, что мне известно: ни один из нас сейчас не знал больше ничего, но оба мы догадывались, что тут что-то не так.
Он уставился на меня, прихлебывая пиво, словно присматриваясь, потом кивнул:
— Ты хочешь сказать, что ты лодырь?
— Верно.
— Чушь!
Я пожал плечами и допил пиво.
Где-то году в 1957 — пятьдесят лет назад, была такая шутка, которая называлась «АМСОК» — это была шутка. Это была пародия на смешные порой аббревиатуры — названия научных организаций. Так называли Американское Разнообразное Общество. И тем не менее, это было больше, чем просто подтрунивание над управленцами. Именно его членами были доктор Уолтер Мунк из института океанографии и доктор Гарри Гесс из Принстона; они-то и предложили странный проект, который позже сгинул из-за недостатка средств, но, подобно Джону Брауну, даже погибнув, он воодушевлял.
Верно, что проект «Мохоул» был мертворожденным, но в конце концов намерения его организаторов возродились в еще более обширном и сознательном проекте.
Большинство людей знает, что земная кора под континентами имеет толщину более 25 миль и что пробудить ее нелегко. Другое дело — океанское дно. Это должно дать возможность более короткими скважинами достичь верхних слоев мантии. Вспоминались и данные, которые могли бы быть получены. Но учтите еще кое-что: не вызывает сомнений, что пробы из мантии могли бы доставить и ответы на ряд вопросов, касающихся данных радиоактивности и горячих течений, геологического строения и возраста Земли. Изучая природу, мы узнали границы и толщину различных слоев внутри коры и могли бы проверить это экспериментально — скажем, то, что узнали при изучении сейсмических колебаний во время землетрясений. Пробы осадочных пород дали бы нам полную летопись Земли до тех пор, когда на лике ее появился человек. Но все это повлечет за собой и другое — много чего другого.
— Еще? — спросил Мартин.
— Ага. Спасибо.
Если изучить документы Международной Геологической Ассоциации и публикации геофизиков «Действующие вулканы мира» и если занести на карту все потухшие вулканы, то можно выделить вулканические пояса и пояса землетрясений. Это «Огненное Кольцо», окружающее Тихий океан. Начинаясь у тихоокеанской кромки Южной Америки, оно прослеживается севернее в Чили, Эквадоре, Колумбии, Центральной Америке, Мексике, западных штатах США, Канаде, Аляске, а потом вокруг и
Мы как раз там и были.
Я поднял кружку и сделал глоток.
В мире около шестисот вулканов, которые можно квалифицировать как «активные», хотя в действительности они долгое время не работали.
Мы добавим еще один.
Мы пришли, чтобы сотворить вулкан в Атлантике. Если точнее, вулканический остров вроде Суртсея. Это и был проект «Румоко».
— Я снова пойду вниз, — сказал Мартин, — видимо, где-то через несколько часов. И я был бы очень благодарен, если бы ты сделал одолжение и приглядел бы за той проклятой аппаратурой. Я отплачу тебе за это как скажешь.
— Ладно, — согласился я, — пусть мне дадут знать, когда ты пойдешь вниз в следующий раз, только заранее, а я постараюсь околачиваться возле пультовой. Если что-то пойдет не так, я попробую прийти на помощь, если рядом не окажется никого, кто сумеет сделать это лучше меня.
Он хлопнул меня по плечу:
— Спасибо и на этом. Спасибо.
— Ты боишься?
— Ага.
— Почему?
— Эта проклятая штука, похоже, приносит одни несчастья. Ты будешь моим талисманом. Я ставлю тебе пиво за всю дорогу от пекла и обратно, только держись поближе. Я не знаю, в чем кроется беда. Может, просто в невезении?
— Может быть, — согласился я.
Секунду я разглядывал его, потом вернулся к пиву.
— Карты с изотермами показывают, что место в Атлантику мы выбрали верное, — сказал я. — Единственная вещь в моих занятиях, о которой я никому не говорю.
— О чем? — спросил он.
— Всякая всячина насчет магмы, — ответил я. — Но кое-что донимает меня.
— Что ты имеешь в виду?
— Ты не знаешь, как будет вести себя разбуженный вулкан. Он может напоминать Кракатау или Этну. Даже магма может быть любого состава. А при соединении огня, воды и воздуха это может дать любые результаты.
— Я думаю, что у нас есть гарантия безопасности?
— Полагаю. Ученые утверждают, но это лишь предположения, и только.
— Ты боишься?
— Уверены во всем только ослы.
— Нам грозит опасность?
— Не нам, поскольку мы будем у Шоссе из Преисподней. Но эта штука может поднять в мире температуру, привести к изменениям в погоде. Я допускаю такое.
Он покачал головой:
— Мне это не нравится.
— Может, все твое невезение уже кончилось, — предположил я.
— Возможно, ты прав.
Мы прикончили пиво, и я встал:
— Ну, я пошел.
— Может, еще по банке?
— Нет, спасибо, мне надо еще кое-что сделать.
— Ну, я дам тебе знать.
— Ладно, — сказал я, вылез из шезлонга и направился на верхнюю палубу.
Луна давала достаточно света, бросая тени вокруг меня; вечер был достаточно прохладен, и мне пришлось застегнуть воротник.
Я немного полюбовался волнами, а потом вернулся к себе в каюту.
Я послушал последние новости, потом почитал и, наконец, отправился с книгой в кровать. Немного спустя, почувствовав сонливость, я положил книгу на тумбочку, выключил лампу и позволил кораблю укачивать меня.