Имя мне легион
Шрифт:
Маша заняла спальню, а Крылов расположился на софе в зале. Ночь прошла беспокойно – Маша то и дело просыпалась, потому что ее опять мучили кошмары. Ей все казалось, что ее преследует майор Блинов, который затем странным образом превращался в Олега.
Разбудил девушку Федор – радостный, сияющий, свежий.
– Подъем, соня! – воскликнул Крылов, тормоша Машу за ногу. – Нас ждут великие дела! Или, думаешь, мы прибыли в Питер, чтобы ты могла выспаться?
Наскоро позавтракав, они отправились к головному офису концерна
– Ага, вот и господин Звягинцев прибыл! – сказал Федор, кивая в сторону мужчины с короткими рыжими волосами, который покинул один из автомобилей и под прикрытием телохранителей направился внутрь здания. – Кстати, мне удалось раздобыть занятную информацию: оказывается, в Пушкине расположены их исследовательские лаборатории. Только доступ туда для простых смертных закрыт. А заправляет там всем Ольга Старко! Вот, кстати, адрес…
Он помахал перед носом Маши визитной карточкой. Девушка взяла ее в руки, и в тот момент Федор шепнул:
– Ага, кто черта помянет…
Маша, опустив визитку в карман пальто, увидела черный джип, затормозивший перед зданием концерна. Из него вышла рыжеволосая женщина в солнцезащитных очках и в длинном черном кожаном плаще.
– А сюда можно проникнуть? – спросила Маша, на что Федор чуть ли не руками замахал:
– Даже думать об этом забудь! Мы прибыли в Питер, чтобы собрать информацию, не более того!
Маша приуныла – она-то думала, что Федор поможет ей разобраться в запутанной истории, а тот, похоже, струсил. Впрочем, нельзя же требовать от него, чтобы он подвергал свою жизнь опасности…
Ближе к вечеру Федор, плотно закусив, улегся на софе и заснул. А Маша покинула квартиру, чтобы немного прогуляться и развеяться. Уже стемнело, когда она вернулась к дому на Невском. Девушка зашла в подъезд – и услышала грубые мужские голоса. Отчего-то сердце у нее ушло в пятки. По лестнице разнесся топот. Внезапно дверь квартиры на первом этаже открылась – и Маша, заметив девочку лет двенадцати, державшую в руке футляр со скрипкой, метнулась внутрь, осторожно закрыв створку.
Девочка в страхе воззрилась на нее и прошептала:
– Вы грабительница? Убивать меня будете?
– Нет-нет, я ничего тебе не сделаю! – успокоила ребенка Маша. – Только разреши мне у тебя немного подождать. Я… – Маша замялась и выпалила первое, что пришло в голову: – Я тут в гости к вашему соседу пришла… а у него жена с работы неожиданно вернулась…
Страх в глазах девочки сменился любопытством.
– Так вы, наверное, и есть любовница Сергея Геннадьевича? О вас все только и говорят! Правда, что его жена застукала вас в постели голышом? И после такого вы не побоялись к нему снова прийти? Вы ведь от Тани, его жены, прячетесь?
– Рано тебе на такие темы беседовать! – строго сказала Маша. Но потом добавила: – Однако ты права. Только
– Ух ты! – вздохнула восторженно девочка. – Я тогда и в музыкальную школу не пойду. Конечно, я никому ничего не скажу! Танька же такая стерва! И собака у них злющая, вечно меня цапнуть норовит. А когда моя мама ей на это пожаловалась, она ее обозвала лахудрой. Скажите, Сергей Геннадьевич теперь с ней разведется и вас в жены возьмет?
Маша приложила к губам палец и прильнула к глазку. Увидела мужчин в черных костюмах и онемела – один из них был тот самый, четырехпалый, который пытался похитить ее и нагло уверял, что является ее мужем! Он и еще двое типов тащили Федора – голова журналиста болталась из стороны в сторону, на лице замерла блаженная мина. Похоже, субъекты впрыснули Крылову какую-то гадость, как и ей самой при похищении из прокуратуры.
Значит, их противники вышли-таки на Федора! Впрочем, неудивительно. Каким-то образом подручные Старко дознались, что Крылов приехал в Питер и остановился на квартире Леры. А, наверное, засекли его мобильный…
Что же ей делать? Если броситься на помощь Федору, то ведь все равно не получится отбить журналиста у сатрапов Звягинцева. Ее и саму схватят, и тогда…
Маша заметила Ольгу Старко – та прошествовала за своими подчиненными – и похолодела – женщина не производила впечатления милой и доброй особы. Скорее походила на холеную врачиху из фашистского концлагеря, которая ради торжества расистской идеологии проводит бесчеловечные опыты на несчастных пленниках, не испытывая ни малейших угрызений совести. Маша отпрянула от двери и налетела на изнывавшую от любопытства девочку, о которой уже успела забыть.
– Что там? Танька со скалкой? Или с ружьем? – затараторила школьница. – Она же мастер спорта по биатлону! Вы не боитесь, что она из вас фарш сделает?
Девочка продолжала щебетать, а Маша лихорадочно раздумывала. Федор в руках преступников, пристанища в Питере больше нет… К кому она может обратиться?
– Ой, я уже в музыкальную школу опоздала! – произнесла девочка с фальшивым сожалением и швырнула футляр со скрипкой на тумбочку. – Ничего не поделаешь, придется сегодня пропустить занятие. Вы хотите чаю?
Маша поблагодарила девочку и отказалась. Рано или поздно вернутся родители ребенка, и что тогда? В лучшем случае ее выставят за дверь или даже сдадут на руки милиции. Поэтому, попрощавшись, девушка выскользнула в общий коридор, а затем осторожно поднялась к квартире Леры Грушиной. Дверь была настежь распахнута. Ей сказочно повезло, что ее не было в квартире, когда Ольга Старко заявилась сюда с неожиданным визитом.
Внезапно Маша услышала мужской голос, доносившийся из зала:
– Да, Ольга Иннокентьевна, понял вас. Останусь в квартире и буду ждать, пока девица не появится. На этот раз я вас не подведу!