Имя мое легион
Шрифт:
На память о веселых подругах-соперницах в кабинете Адама Баламута, между сводками новостей, одиноко болталась выцветшая фотография, где Лиза и Нина были увековечены в зените их славы.
Чудики в доме чудес удивленно качали головами:
– Ведь это ж просто чудо!
– Святой Котик – и женился на такой блуднице…
– Да еще и превратился в князя! Как в сказке…
– Да, чудо святого Котика…
Зарем Волков, шахматный чемпион по игре вслепую, анализировал это чудо несколько иначе.
– Имеющие очи – и не видят, – бормотал человек-компьютер. – Борис Руднев хотел сделать доброе дело – и нажил себе
Есть недалеко от Москвы небольшой дачный поселок по имени Березовка. Когда-то эта Березовка была знаменита тем, что там жили на дачах многие руководители партии и правительства, заслуженные герои революции и прославленые политкаторжане.
Но во время Великой Чистки 30-х годов Березовка опустела. Большинство руководителей партии и правительства оказалось врагами народа, и их подметали целыми семьями. Заслуженных героев революции расстреливали, как бешеных собак, их жен ссылали в концлагеря, а детей отправляли в специальные детдома, где им давали новые имена, чтобы они даже и не знали, кто их родители. В их бумагах стояло клеймо РВН, то есть родственники врагов народа.
Потом взялись и за прославленных царских политкаторжан. С ними уже не цацкались, как в проклятое царское время. Их или быстренько расстреливали в подвалах НКВД, или опять загоняли в Сибирь.
Двери дач в Березовке были опечатаны красными сургучными печатями НКВД, окна забиты досками, дворы поросли бурьяном. Немногие уцелевшие родичи бывших членов правительства ютились по чердакам. Окрестные жители обходили Березовку, как чумное кладбище.
После смерти Сталина некоторые из бывших врагов народа, приговоренные к ссылке без права переписки и кого уже давно считали мертвыми, вдруг воскресли и стали возвращаться из Сибири на старое пепелище, в Березовку. Все это были дряхлые люди, живые мертвецы, которым теперь платили маленькую пенсию. Подрабатывали они еще тем, что сдавали комнаты дачникам.
Когда наступило лето, каждую субботу семейство Миллеров усаживалось в автобус и уезжало в Березовку. Там у Милиции Ивановны были старые знакомые, у которых они останавливались на субботу и воскресенье.
После замужества Лизы Нина заметно скучала без подруги. Хотя они с Лизой и уверяли, что замуж выходят только дуры, но все это была только бравада. А на самом деле всем женщинам, конечно, хочется замуж. Кому охота сидеть в старых девах, чтобы люди потом пальцами показывали?!
Нину частенько видели с новым кавалером. Это был высокий интересный мужчина, бывший морской офицер, который теперь работал начальником спецотдела на радио «Свобода». Поговаривали, что Нина собирается выходить за него замуж.
Акакий Петрович все еще страдал чем-то вроде черной меланхолии. Однажды, когда ему было особенно тошно на душе, он позвонил Борису Рудневу:
– Послушайте, Борис Алексаныч, нехорошо забывать старых друзей. Мы считаем вас другом дома, а вы даже никогда и не позвоните. Говорят, что по вашей книге теперь кино делают. Вот вы и зазнаетесь. За артистками, наверно, ухаживаете… Знаете что, завтра суббота, и мы едем в Березовку. Приезжайте-ка к нам туда в гости.
– Да я бы с удовольствием, но…
– Никаких «но». Ваши артистки от вас не убегут. А в Березовке чудное озеро,
На следующий день, к вечеру, Борис приехал в Березовку на своей машине, и Нина с папой даже вышли встречать его на окраину поселка. Когда они подъехали к даче, где остановились Миллеры, и вышли из машины, Нина дружески взяла Бориса под руку и как старая знакомая вдруг заговорила с ним на «ты».
Раньше спящая красавица категорически запрещала прикасаться к ней руками и упорно дистанцировалась при помощи «вы». Теперь же другу дома показалось, что спящая красавица все-таки просыпается.
На веранде стоял накрытый праздничный стол с тортом и букетом полевых цветов.
– Сегодня мой день рождения, – объяснила Нина. – Ох, скоро мне уже придется скрывать свой возраст.
– После того как вы сосватали Лизу, – заметил Акакий Петрович, – Нина чувствует себя как старая дева.
– Может быть, ты и меня сосватаешь? – шаловливо улыбнулась Нина.
Милиция Ивановна полулежала в шезлонге и разговаривала с хозяином дачи. Это был маленький, уродливый и колченогий человек с всклокоченной гривой седых волос и выражением лица мрачным, как у Робеспьера. Когда сели за стол ужинать, уродец упорно молчал и недовольно кривился, словно у него болит живот.
После ужина Акакий Петрович закусил пилюлей против меланхолии и сладко зевнул. Милиция Ивановна тяжело вздохнула и опять развалилась в шезлонге. А Нина сбегала наверх и вернулась в купальном костюме.
– Пошли купаться! – кивнула она Борису, – Вечером вода такая теплая.
К озеру вела извилистая каменистая тропинка, заросшая по сторонам крапивой. Нина шла впереди и весело болтала:
– Наш хозяин дачи в молодости немножко ухаживал за моей мамой. Он немножко странный, но ты не обращай на это внимания. Он из этих, знаешь, репрессированных и реабилитированных. Отсидел двадцать лет в Сибири. После этого станешь странным. Вот он и обижается на весь мир. Эх, говорит, дали всем жителям Березовки березовой каши. А за что?
– А кто он вообще такой? – спросил Борис.
– Потомственный чудак. По рождению он вроде князь Шаховской, из столбового дворянства, от Рюриковичей. Но старый князь Шаховской тоже был большой чудак: когда ему было уже под семьдесят, он женился на молоденькой еврейке с целым кагалом байстрючат. Ну и пошли всякие сплетни. Одни говорят, что это байстрючата от князя. Другие говорят, что все это фигли-мигли, что князь этих детей только усыновил. А некоторые уверяют, что это от какого-то еврея, который был у князя управляющим и который подсунул князю кукушкины яйца.
Эти великосветские сплетни доставляли Нине явное удовольствие:
– А молодому князю Шаховскому все эти фигли-мигли так надоели, что он взбунтовался и пошел в революционеры. Но после революции этот байстрюк был большим человеком – героем гражданской войны. Его так и звали – герой Перекопа.
– Погоди, погоди… Герой Перекопа? Так я ж его прекрасно знаю. Только это было давно. Я тогда еще мальчишкой был. Но уже и тогда он был немножко тронутый. Мы, мальчишки, его дразнили, а он гонялся за нами с шашкой наголо. Или поднимал пальбу из маузера по воробьям. А потом его арестовали как самозванца. Говорили, что у него поддельные документы.