Имя - Война
Шрифт:
— Это сон, — прошептала Лена.
Саша сжал автомат и сполз ниже в кусты, зажмурившись от злости. Николай продолжал оценивать силы противника и количество взятых в плен. Выходило, что о малом захвате речи нет. Развернута планомерная наступательная операция, силы затрачены такие, что сметают на своем пути все.
Глотая пыль рядом с солдатом пехотинцем, шел лейтенант артиллерист. Капитан, особист прыгал на одной ноге, поддерживаемый танкистом. Летчик с перемотанной головой, молодой испуганный курсантик, милиционер, простой мужичок в коротком старом пиджаке, но в галифе, пограничник, которого
Какие части, сколько — не понять. Как не понять, как они смешались, почему взяты, где были бои, чем закончились. Пленом…
Николай сполз следом за Сашей и потер лицо рукой: вашу Бога, душу, маму!
Лена осела рядом:
— Нужно что-то делать, нужно помочь нашим… Нельзя же так вот просто посмотреть и уйти… Не правильно.
— Правильней лечь под танк, — кивнул Саша. — Бронетехнику видела? Вооружение?
— И что? Нет, и что?! Нужно что-то делать!
— Тихо! — осадил ее мужчина. — Делать что-то нужно, но вдвоем с автоматами на танковую и мотострелковую дивизию переть смысла нет. Уходим вправо перебежками и через полотно. А там посидим и подумаем. Бегом.
Но в стороне по рельсам гуляли автоматчики с овчарками, и пришлось переходить полотно с боем, прорываться нахрапом, надеясь на удачу, а потом бежать как черти от ладана, слушая лай, крик и свист пуль за спиной. По троице лупили как по роте и вдогонку не меньше кинулось. Собак спустили с поводков, и пока мужчины отстреливали особо назойливых, Лена летела стрелой вперед, испуганная донельзя. В панике, ничего не соображая, подгоняемая собачьим хрипом за спиной, пулями, взвизгивающими со всех сторон, она неслась, не видя дороги, не помня себя.
Слетела с пригорка, ломая сучья, прокатилась по земле, собирая валежник и, вновь рванула в глубь леса. Бежала, пока не рухнула без сил, и словно сознание потеряла: ослепла, оглохла. Перед глазами пелена, в ушах стук собственного сердца и ничего, никого вокруг — мрак.
Медленно, трудно до нее доходило, что наступила ночь. Она не могла этого понять, забыв напрочь, что был день, что вообще есть день, есть ночь, что что-то есть, существует еще, несмотря на происходящий кошмар.
Дыхание выровнялось, шум в ушах стих, пелена слетела с глаз и Лена съежилась под деревом, чутко прислушиваясь к окружающим звукам. Она поняла, что оторвалась от лейтенантов, осталась одна, и ужас от этого пробрался не то что под одежду — казалось, в кости. Ей то и дело мерещились вальяжно, по-хозяйски вышагивающие немцы, прямо за ближайшими деревьями, слышался лай собак и грохот автоматных очередей, звук пикирующего бомбардировщика и мелодия, от которой хотелось завыть: "Милый мой Августин, Августин, Августин".
Она побоялась выйти из укрытия ветвей и долго сидела, чутко прислушиваясь к окружающим звукам, надеясь услышать шорох шагов Николая и Саши, их окрик. И заснула там, где упала от бега, никого не дождавшись. Но спала ли? То ли бред, то ли кошмар всплывал перед ней, в котором Надежда поворачивала к ней свое окровавленное лицо и читала стихи Маяковского, бомбы рвались прямо у ног, открывая взору цепь военнопленных, понурых, уставших, израненных бойцов, которые шагали под ненавистный мотив Августина и смотрели на нее зло и осуждающе.
Она то и дело в испуге выныривала из сна,
Они ее потеряли. Куда убежала Лена, понять было невозможно — куда не повернись глухая стена лесного массива. Кричать, звать — глупо. Они только оторвались от немцев, но остановись, зашуми — вновь встретятся и на этот раз не уйти — боеприпасов нет, патроны израсходованы и автоматы можно использовать лишь как обух по голове, не иначе. Однако расставаться с ними мужчины не собирались: мало ли что случиться? На испуг взять придется или рожки добудут, в любом случае с оружием спокойнее, чем без.
Мужчины шагали по лесу и поглядывали вокруг, надеясь отыскать пропажу.
"Лишь бы жива была, лишь бы жива", — билось в голове Николая. Он ругал себя, что упустил Лену из вида и понимал — иначе не могло случиться. Не мог он разорваться, не может только за ней присматривать.
Саша плюхнулся на пригорок за зарослями малины и растянулся на земле.
— Давай передохнем.
Николай молча опустился рядом, ткнулся затылком в ствол сосны, обыскивая взглядом окружающие деревья: "Где же ты можешь быть, Лена?"
— Эх, покурить бы… Что будем делать, Коля? — спросил тихо Саша. — Я в плен не пойду.
— Свои части надо искать.
— Где? Где, черт их дери?! — рявкнул, в сердцах треснув по земле кулаком.
— Не знаю. А не найдем… Добудем оружие и будем воевать сами.
— Вдвоем?
— Думаю, не мы одни по лесу шатаемся.
— Ленка еще, — сел. — Куда ускакала? Напорется ведь.
Как ножом по сердцу Николаю полоснул. Он поморщился, рванул ворот испачканной, пропотевшей гимнастерки.
— Скрябин мне голову снимет, — свесил голову Дроздов. Санин настороженно уставился на него:
— Не понял.
— Да все ты понял, Коля. Давно.
— Ну, допустим, что и тебя полковник на службу внешней разведки прочил, мне было ясно — иначе вместе бы в отпуск не отправили и в одну часть не направили. Но причем тут Лена?
— Она его сестра.
— Знаю. Сказала. Ты откуда знаешь? Что тебе поручили? — развернулся к другу всем корпусом.
— За ней присмотреть. И за тобой.
— А потом докладную, да?
— Да! И не смотри на меня так, будто для тебя это новость. Сам тоже пишешь… писал. Ты на меня, я на тебя — система сбора информации, рутина для разведчика. Не обойти. Другое — что писать. Но ты ведь что нужно писал, как и я, и не кому-то, а нам нужно. Поэтому тему развивать не стоит. Гнилая. Проехали.
— Ох, Дрозд! — качнув головой процедил Санин. — Не ожидал от тебя.
— Тебя не в пансионат благородных девиц прочили, в разведку. Так что ожидал — не ожидал — частности.
— Ладно, — согласился подумав. — Лена причем?
— Не знаю. Сам всю дорогу в догадках плавал. Сейчас — то уже можно вслух подумать, что ты знаешь, я, вместе сложить… А, — отмахнулся. — Все равно смысла в этом уже нет. Чтобы не планировали, медным тазом накрылось.
— И все-таки?
— Какая теперь-то разница?… Я думал, у нее какое-нибудь задание, используют, понятно, в темную. А меня кинули проконтролировать и за тобой присмотреть, вердикт на морально-идейную устойчивость потом отписать.