Имя Зверя. Том 2. Исход Дракона
Шрифт:
Чётко и строго она повторяла заученные с Мастером Латариусом формулы. Теперь Гончая точно и твёрдо знала, зачем и для чего она это делает. И страха, что всегда таился в глубине сердца, не стало тоже.
Она чувствовала, как вспыхивали одна за другой руны, прочерченные остриём ножа по её коже. Иные обжигали, от иных растекался жуткий холод, но не мертвящий, а словно создающий незримую ледяную броню прямо на теле. Та, вторая Алиедора, что созидалась сейчас, отделяясь от первой, должна была опрокинуть все каноны Мастеров. Не умереть, даруя создательнице
Странное дело, но Алиедора не боялась. «И нисколечки не» – как сказали бы сестрички, будь они живы. Она задумала немыслимое – перенести не только душу, но и тело Алиедоры-первой через непреодолимую, казалось бы, преграду из чёрного камня.
Если создание призрачного двойника ещё как-то укладывалось в правила и наставления Мастеров, то перенос тела, настоящей, вещественной плоти, не укладывался вообще ни во что.
Северные варвары почти сделали это в своём кубе, только не сумели понять, какое сокровище оказалось в их руках. Но последняя из Мастеров Теней открыла им дорогу к башне Затмений. И сейчас Алиедора просто, безо всякой рисовки благословляла каждый миг мучений в руках кора Дарбе.
«Ты слишком слаба», – когда-то презрительно сказала ей Гниль. И потом она падала сквозь пустоту, потому что чёрного ящика больше не было. Башня Затмений – не грубо сколоченное из досок вместилище варваров, тут так просто не получится. Но зато если ударить с двух сторон…
Обжигающий жар рун умер, сделав своё дело, под ледяной бронёй тело Алиедоры горело, ей был не страшен жуткий холод междумирья или того, что ждёт её, когда придётся проходить сквозь камень.
Прощай, тихо сказала Алиедора-вторая, ступая в серую бесконечность. Прощай, ты умрёшь и в то же время ты останешься жить. Страшно, сестра? Да, очень. Но ничего не осталось. Опять же спасибо кору Дарбе, он показал мне, что такое настоящий страх и чего единственного стоит бояться по-настоящему.
Я иду к тебе, Тёрн, просто сказала она. Чтобы быть с тобой до конца.
– Сколько еще ждать, Великие?
– Время не имеет значения, дхусс Тёрн.
– Ошибаетесь, Великие. – Дхусс сидел на каменном полу, скрестив ноги. Он долго оставался безмолвен, словно дух его странствовал где-то совсем в иных местах. – Время как раз имеет значение. Смарагд кричит от боли, а все Мудрые так и не могут ничего сделать с одним-единственным чадом Гнили.
– Потому что у неё есть могущественный союзник. Ты.
– Отчего же вы тогда так спокойно на меня смотрите?
– Мы хранители народа ноори, пожертвовавшие ради него всем. У нас было время судить, карать и разить. Теперь это в иных руках.
– Ага! «Было время», значит, оно таки имеет значение?
– Нет. Это просто чтобы ты понял. Мудрые слышали наш зов, они придут.
– В таком случае пусть поторопятся, – хладнокровно сказал дхусс. – Потому что скоро от Смарагда не останется совсем ничего. Вы не видите из своего подземелья, что
– Не всё, что открыто нам, подлежит огласке перед Великим Тёмным, если ты ещё не понял, дхусс Тёрн.
– Как же ваши Мудрые проникнут сюда? Перенесутся по воздуху? Откроют портал, наподобие демоническому? Гниль просто не подпустит их к башне.
Ответ прозвучал не сразу. Тени колыхались, словно под неощутимым ветерком.
– Они придут, – наконец прозвучало.
Тёрн усмехнулся.
– Боюсь, они опоздают. И нам останется лишь досмотреть последние мгновения Смарагда: башню Затмений море поглотит последней. Впрочем, Великие Сёстры во всяком случае уцелеют – вы ведь не боитесь утонуть.
Призраки не ответили. Зависли на одном месте, слабо колыхаясь, подобно травяным стеблям.
Вновь тишина.
А потом – дрожание стен и пола, дрожь, пробившаяся сквозь всю толщу каменной брони. Тело Смарагда били судороги, его корчило, точно от боли.
Тёрн и бровью не повёл, а вот призрачные тела духов подёрнулись рябью, порой чуть ли не сливаясь в одно смутное облако.
– Гниль доберётся до вас раньше, чем вы сможете добраться до меня, – безжалостно бросил дхусс. Он словно вызывал владык Смарагда на бой, где нет места пощаде.
Однако дрожь утихла, вернулась терпеливая тишина – она всё ждала, ждала схватки и никак не могла дождаться.
– Они здесь, – объявили призраки. – Мудрые вернулись. История заканчивается, дхусс.
Тёрн не ответил, лишь поднялся, гордо выпрямившись, скрестил руки на груди.
– Гниль не остановит Мудрых!
– Да. Они не остановят её тоже. Путь им открыл… кое-кто совсем другой.
– Не имеет значения, – презрительно колыхнулись Великие Сёстры. – Мудрые – здесь. С Великим Тёмным будет покончено.
– А как же дитя Гнили?
– Мудрые закончили возведение отпорных чар. Теперь она не причинит вреда большего, чем уже совершившийся.
– Заперли, значит, – кивнул Тёрн. – Что ж, вам, наверное, кажется, что это самое лучшее. Даже как-то жаль вас разочаровывать. Но вы лгали мне, когда рассуждали о том, что рати Смарагда не должны противостоять Гнили, потому что иначе она «уйдёт вглубь», а так, оставаясь на поверхности, мол, не причинит невосполнимого и неисправимого вреда. Что ж, разговоры, видать, и впрямь закончены. Где ваши Мудрые?
– Не только Мудрые, дхусс Тёрн. – Две фигуры выступили из темноты.
– Наставник Роллэ. Наблюдающий Фереальв. Давненько не виделись, – усмехнулся дхусс.
– Мы не одни, – резко бросил Фереальв. На любезности он не разменивался – оба меча ноори уже держал наготове.
Где-то там, в пронизанной звёздными лучами темноте, крылся, наверное, портал. Сквозь него шли Мудрые, один за другим, и выглядели они, надо сказать, неважно. Роскошные одежды и вычурные маски покрывали в равной пропорции грязь, кровь и желтый гной Гнили. Многих поддерживали товарищи, иные, оказавшись в башне, бессильно опускались на пол, даже не глядя на дхусса или Великих Сестёр.