Имя Зверя. Том 2. Исход Дракона
Шрифт:
Как всегда, сильно и с болью сжалось сердце. Как поверить в случившееся, как осознать? Нет больше ни Долье, ни Меодора, ни моря Тысячи Бухт, ни Реарских гор. А что есть? – а ничего нету. Великая Осень. Листья опадают с Древа Миров, и когда настанет столь же Великая Весна, не знает никто.
Листья опадают, да. Но демонические планы остаются в целости и сохранности, во всяком случае, пока.
Дигвил потряс головой, потом невольно улыбнулся. Да, сперва жутко было и страшно, мол, лютую смерть лишь ненадолго отсрочили, Гниль променяли
Но сейчас, в светлые часы, его величество король Дигвил Первый пришёл в новый храм совсем за другим.
Пусто, тихо, настолько тихо, что закладывает уши. Подсвечники и лампады пустуют, их зажгут только после освящения. Храм, словно новорождённый, ждёт заботливых рук матери.
Дигвилу доносили только слухи о том, что должно случиться. Этому он и хотел верить, и боялся.
Молодой король сбросил плащ прямо на каменные плиты. Эх, эх, по-простому строим пока ещё, не доросли до мозаик и прочих красивостей. Ну ничего, то дело наживное…
– Здравствуй, – тихо сказали за его спиной. Голос и знакомый, и совершенно в чём-то новый. Воля с силой в нём остались, а вот жизнь ушла, окончательно и безвозвратно. – Вижу, вижу, зачем пришёл. Не поверил, когда услыхал? Так, твоё величество?
Дигвил осторожно повернулся, словно боясь спугнуть гостью.
Доньята Алиедора Венти внешне почти не изменилась. Только вот вместо обычной человеческой одежды – нечто вроде тёмно-серого, почти чёрного плаща, где тонут очертания фигуры. Видно только лицо да кисти рук, белые, каких никогда не случается у живых. А вот огромные глаза – совершенно как прежде.
– Не бойся. – Бледные губы чуть дрогнули в легкой улыбке.
– Я не боюсь… Алиедора.
– Спасибо, что по имени зовёшь, а не «святой», как многие.
Дигвил ощутил, как лицо заливает пот.
– Спасибо тебе, что пришла.
– Я всегда в новый храм прихожу, – вздохнула она.
– Сама, своей волей?
Она покачала головой, серые одеяния заколыхались. Невольно Дигвил заподозрил, что это никакая не одежда, а нечто совсем иное.
– Воля моя, а вот соизволение – Семи Зверей. – Она обвела вокруг рукой. Под самым потолком на явившегося во храм строго смотрели во всей исконной мощи Семь Зверей Райлега, Семь Зверей погибшего мира, сумевшие в последний миг обойти запреты и законы. – Но я не против. Иначе совсем было бы тяжко.
– Ты не можешь своей волей ходить? Но как же…
– Могу, Дигвил, могу. Семь Зверей – это тебе не Белый Дракон прежних дней, когда ему варвары поклонялись. Они свободу любят. Нет, никто меня не заставляет. Самой… – она сделала паузу, – самой тяжко.
– Тяжко? Но ведь ты теперь…
– Ну да. Должна была б умереть, как мне и полагалось, за дела мои прошлые, – по бледному лицу прошла судорога.
– Оставь, – тихо попросил Дигвил. – Это ведь
– Мучить меня пришёл? – глухо сказала живая тень. – Зачем? Мало того, что есть, ещё добавить хочется?
– Прости. – Он осёкся, даже опустился на колено. – Конечно, сейчас про то говорить… но… – Он замялся, мучительно подбирая слова.
– Знаю, о чём спросить хочешь, – одними губами усмехнулась Алиедора. – Чего мы все боимся, даже те, из Некрополиса… Что там, за смертью? Так?
Дигвил кивнул, чувствуя себя последним подлецом. Не о том же пришёл говорить! Видят Семь Зверей сильномогучие, не о том! Да, выходит, Алиедоре-то теперь читать в душах куда сподручнее. Сам от себя этот вопрос прятал, боялся – или стыдился.
– А я не знаю, – неожиданно легко ответила она. – Что видений всяких было столько, что и не перечесть, – так то видения. Им цена грош в базарный день. Я же не умерла по-настоящему, мой король. Телом – да, но не душой. Душа – она здесь, – она повернулась, указала на образа. – За досками. Не простые они, ох, не простые, если пишутся с подлинной верой. За такими – как в дому хорошем, зимой у огня. Тепло… – Бледные ладони поднялись, словно норовя обхватить плечи. – Так что не скажу я тебе ничего, мой король. Не знаю. И Звери не говорят. Мол, мало-помалу все сами узнаете. Провидицы, ясновидящие… ну и прочее.
– Х-хорошо, – с усилием сказал Дигвил. – Ты… прости меня. Прости, если сможешь.
Алиедора слабо улыбнулась.
– Простила, мой король. Пришлось научиться. Спасибо Тёрну.
– Да. Ему тоже. Знаешь, я о нём собрал всё, что только мог. Многомудрый алхимик Ксарбирус, декан нового университета, что в Новом Симэ…
– О да. Он рассказать может. Но ты прав – Тёрну спасибо прежде всего. Если б не он… ничего бы я не смогла.
– Ты… его видишь? – вырвалось у Дигвила, и молодой король тотчас устыдился этого вопроса.
– Вижу, конечно. Не так чтобы очень часто, но вижу. Это у меня дело простое, понятное – среди людей, или гномов, или сидхов, или прочих, а у него, ох, трудное. Не на Листе живём, тут всё другое. Да и Звери… они ведь не всемогущие. Вот он и старается. Уж как именно – не спрашивай, не знаю.
– Хранитель.
– Хранитель? Нет. Скорее Строитель. Кто управляет потоками, чтобы острова наши не разносило, не ломало штормами, молниями бы не так полосовало?
Дигвил только покачал головой, не в силах подобрать слов.
– Ему – вся боль, – с тихим отчаянием проговорила Алиедора. – Он не жалуется. Никогда. Улыбается, когда появится. Мол, Алли, что тоскуешь? Хотела искупить – вот тебе искупление. За маму, за сестричек, за братиков, за… за всех. Радуйся.
– Девятый Зверь…
– Да, Девятый Зверь. Гидра-то ведь тоже никуда не делась. Тёрн объяснял, мол, без неё никуда, потому что баланс должен быть. План-то демонический, тут всё другое. Вот они вдвоём и держат.
Дигвил кивнул:
– Мастер Латариус говорил. Их Гильдия дозналась, докопалась наконец.