Имя Зверя

Истерман Дэниел

Айше покачала головой, ничего не сказав.

— Но он о тебе знает. Он приходил ко мне недели три назад и расспрашивал про тебя: где тебя можно найти, кто может быть с тобой. Конечно, он знает, что ты моя племянница, — это все знают.

— Что ты ему сказал?

— Ничего. Я сказал, что не видел тебя много лет. Затем приказал ему убираться. — Он замолчал и внимательно посмотрел на Айше. — Потом я позвонил по телефону и послал людей на твою квартиру.

— Зачем? — Айше чувствовала в голосе дяди нервозность, колебание, свидетельствующие, что он чего-то недоговаривает.

— Дядя,

пожалуйста, скажи, зачем ты это сделал?

Шукри обернулся, и вдруг она вспомнила, как сидела у него на коленях во время Ид-эль-Кабира в сезон засухи. На голове она тогда носила шелковую косынку цвета свежей травы. У нее как раз был ее первый период. В отличие от нескольких своих подруг она была избавлена от мучений обрезания. Даже сейчас она помнила их испуганные лица и, как ни странно, зависть к ним. «Женщина — не женщина, — говорили ей, — пока она не обрезана». Многие месяцы потом ей снилась кровь.

— Потому что он опасен, — сказал Ахмад. — Он убийца. Холодный, нервный человек, всегда рыскающий по улицам. Он может разорвать тебя надвое голыми руками. Я хотел... защитить тебя.

— Ты не мог арестовать его? Этого голландца. Ведь если ты знал, что он...

— Айше, ты не понимаешь.

— Что я не понимаю?

— Я не могу его арестовать. Он неприкосновенная личность. У него есть высокопоставленные друзья. Очень высокопоставленные. — Он сделал паузу. — Его настоящее имя Ян ван дер Веен. Он родился в Лейдене, где изучал арабский в университете. Пятнадцать лет назад он приехал в Каир, чтобы изучать исламскую юриспруденцию в Эль-Азхаре. Говорят, что он самый блестящий мыслитель в этой области со времен Ибн-Таймийи.

— Почему он интересуется мной?

— Он имеет связи со многими экстремистскими организациями.

— Но ведь он наверняка... — Она не могла подобрать слова.

— Интеллигентный человек? — Шукри покачал головой. — Только внешне. Понимаешь, он — наше завоевание, наша победа. Христианин, ставший не просто мусульманином, а вдобавок исламским юристом. Некоторые возмущаются, но другие считают это ударом по Западу. Мы не можем сражаться с Западом на их условиях — самолетами, танками или пушками. Но мы можем завоевывать души, одну за другой, сперва осторожно, затем решительно, когда это начнет наносить противнику урон.

Поэтому эль-Хуланди имеет немалую ценность. Но и цену приходится платить немалую. Он связан с людьми, которых мы пытаемся разыскать годами, людьми, по сравнению с которыми Исламский Джихад — сущие дети. Мухтасибы хотят добраться до них не меньше, чем мы.

— Но это все равно не объясняет, что ему нужно от меня.

— Я не думаю, что ему нужна именно ты. Ты представляешь угрозу для некоторых людей, но не такую, чтобы заинтересовать подобного человека. Я думаю, что им нужен Майкл и они хотят воспользоваться тобой как средством, чтобы выйти на него.

Шукри замолчал.

— Я хотел тебе рассказать об этом, — добавил он, — чтобы ты могла понять.

— Понять?

— Что если ты найдешь Майкла, вы оба окажетесь в величайшей опасности.

Он открыл дверцу и вылез из машины.

Глава 46

Магазин

Рифата был заперт. Витрину закрывала опущенная металлическая штора, на двери висел замок, и никаких признаков жизни. В доме напротив светились окна во втором и третьем этажах, но все первые этажи были неосвещены.

— Его квартира наверху, — произнес Шукри с тревогой в голосе. Айше заметила, что он часто оглядывается, — кажется, не в силу привычки, а от страха. — Он живет с матерью и своими книгами. Мать ходит по магазинам и готовит еду, он сидит дома и составляет каталоги.

— По-моему, в доме никого нет, — заметил Бутрос.

— Возможно, — задумчиво отозвался Шукри. Он осторожно бросил взгляд вдоль улицы. Где-то неподалеку в тревожной ночной темноте раздавались голоса наемных плакальщиков. Завыла собака. Шукри достал из кармана связку ключей. Звеня ими в темноте, он выбрал один ключ и попытался открыть замок. Ключ не подошел. Он попробовал другой.

— Скажете, если кто-нибудь появится, — прошептал он. — Мухтасибам приказано убивать грабителей на месте.

— Но никто же не будет грабить книжный магазин, — возразил Бутрос.

— Кто знает? — прошептал Шукри, пробуя третий ключ. — Кроме этого ничего не осталось. Может быть, кому-нибудь захочется украсть перед смертью немного мудрости.

Следующий ключ плавно повернулся в замке. Дужка замка отскочила, и Шукри аккуратно вытащил ее из петли.

Дверь бесшумно отворилась. Айше достала фонарик и зажгла его, когда все они вошли в дом, крепко закрыв за собой дверь.

Вокруг себя они видели пустые полки. Луч фонарика бегал по стенам. Высоко под потолком он вдруг выхватил из темноты одинокий забытый том, золотые буквы на корешке книги сверкнули на мгновение, прежде чем луч прошел дальше. Айше осветила пол. Повсюду горами громоздились разорванные книги. Страницы были вырваны из переплетов и брошены на пол. Валялись и пустые переплеты.

Айше нагнулась и подобрала первую попавшуюся страницу. Это оказался обрывок из «Таук эль-Хамамы» Ибн-Хазма, писателя одиннадцатого века. Ей на глаза попался абзац в середине страницы: «Жизнь не обещает мне радости, и мне остается только повесить голову, чувствуя полнейшее отчаяние с тех пор, как я впервые отведал горький вкус разлуки с теми, кого я люблю. Меня постоянно посещают мучения, боль печали не оставляет меня ни на мгновение».

Страница выскользнула из ее пальцев и упала на пол. Иногда ей казалось, что она так и умрет, ни разу не увидев лица Майкла, никогда не прикоснувшись к нему, лишенная возможности хотя бы помахать ему издалека на прощанье. Она умрет, сгорбившись в темной, жалкой комнате, в день, похожий на все другие, всеми забытая, без любви, только с воспоминаниями, разбросанными как мусор на грязном полу.

Шукри коснулся ее плеча.

— Он может быть внутри, — сказал он. — Япойду первым.

В задней стене магазина была дверь — грубая дверь, давно нуждающаяся в покраске. К ней был прикреплен клочок бумаги: «Квартира. Не входить». Буквы потускнели, бумага пожелтела и загнулась на краях. Шукри повернул ручку и распахнул дверь.