Имя Звезды

Джонсон Морин

— Ой, мы тебя разбудили? — огорчилась девица. — А мы старались потише.

Тут-то я заметила, что в комнату успели притащить четыре чемодана, две большие корзины, три коробки и виолончель. Похоже, они уже довольно давно старательно ходят на цыпочках вокруг моего спящего тела в форме. Потом я услышала в коридоре грохот — целая толпа народу таскала по нему вещи.

— Ты не переживай, — сказала девица. — Папа сюда не входил. Я не хотела тебя тревожить. Ты крепко спала. Ты Аврора, да?

— Рори, — ответила я. — Я уснула прямо в…

Договаривать я не стала. И так ясно с первого взгляда.

— Да

подумаешь! Не в последний раз, уж поверь мне. Я Джулиана, но все зовут меня Джазой.

Я познакомилась с мамой Джазы, а потом поплелась в ванную чистить зубы и вообще приводить себя в сносный вид.

В коридорах было не протолкнуться. Я так и не поняла, как могла проспать начало этого нашествия. Девицы при виде друг дружки визжали от восторга. Повсюду объятия, воздушные поцелуи и молчаливые препирательства с родителями, которые изо всех сил старались не устраивать прилюдных скандалов. Потом слезы и прощания. Весь спектр человеческих чувств одновременно. Протискиваясь через вестибюль, я слышала, как снизу через три этажа доносится бас Клаудии, которая приветствовала прибывавших: «Звать меня Клаудия! Как добрались? Славно, славно, славно…»

Я наконец дошлепала до ванной и притулилась у окна. Снаружи стояло ясное солнечное утро. На парковке перед школой осталось разве что два-три свободных места. Водителям приходилось подъезжать к зданию по очереди. Выгрузили коробку-другую — и дальше, чтобы дать место следующему. То же самое происходило и на другом конце площади, у корпуса мальчиков.

Дома я долго планировала, как бы поэффектнее выйти на сцену. Продумала несколько вариантов приветствия. Отрепетировала свои самые лучшие истории. Пока счет был два — ноль не в мою пользу. Я почистила зубы, плеснула в лицо холодной воды, пригладила пальцами волосы и смирилась с тем, что в таком виде и предстану перед новой соседкой.

Поскольку Джаза жила в Англии и в школу приехала на машине, шмоток у нее оказалось на порядок больше, чем у меня. Даже на несколько порядков больше. Груда чемоданов, которые ее мама распаковывала один за другим, вываливая вещи на кровать. Коробки с книжками, штук шестьдесят подушечек, теннисная ракетка и несколько зонтиков. Постельное белье, полотенца и одеяла у нее были лучше моих. А еще она привезла занавески.

И виолончель. Книг же у нее было как минимум штук двести, а то и больше. Я посмотрела на свои картонные коробки, цветные бусы, пепельницу, на единственную полку с книгами.

— Помочь? — предложила я.

— Ну… — Джаза обернулась и окинула взглядом вещи. — Кажется… кажется, мы все притащили. Родителям далеко ехать обратно, так что… я пойду с ними попрощаюсь.

— Так это все?

— Ну да. Мы сначала занесли все в вестибюль, а потом понемножку перетаскивали сюда, чтобы не разбудить тебя.

Джаза исчезла минут на двадцать, а вернулась с красными глазами и хлюпая носом. Некоторое время я смотрела, как она разбирает вещи. Прикидывала, стоит ли предложить свою помощь — вообще-то, дело такое, личное. Потом все-таки предложила, а Джаза с благодарностью ее приняла. А еще сказала, что я могу брать любые ее вещи — одежду, одеяла, все, что угодно. «Бери и не спрашивай», так она к этому относилась. Она объяснила мне кучу подробностей, о которых не упомянула Клаудия: например, где разрешается пользоваться телефоном (в своей

комнате и на улице), чем можно заняться в свободное время (по большей части учебой, в комнате или в библиотеке).

— А раньше твоей соседкой была Шарлотта? — спросила я, застилая ее кровать тяжелым покрывалом.

— А ты уже познакомилась с Шарлоттой? Она теперь председатель учсовета, и у нее отдельная комната.

— Ужинали вчера вместе, — сказала я. — Она с виду такая… упертая.

Джаза рывком развернула наволочку.

— Нормальная она. Предки на нее давят, чтобы поступала в Кембридж. Хорошо, что мои не такие. Моим достаточно, что я стараюсь, и им все равно, куда я поступлю. Так что мне повезло.

Мы провозились с вещами до того момента, когда настала пора идти на праздничный ужин по поводу возвращения в Вексфорд. Он не имел ничего общего со вчерашними посиделками — столовая была переполнена. И на сей раз не одна я оказалась в форме. Серые блейзеры и бордовые галстуки в полоску маячили повсюду. Столовая, которая накануне показалась огромной, ведь в ней сидело всего несколько человек, зрительно уменьшилась. Очередь за едой растянулась до самого входа. Мест на скамьях едва хватало, причем все сидели вплотную. Меню было поразнообразнее — ростбиф, рагу из чечевицы, картофель, несколько овощных блюд. Жир, к моей отраде, никуда не делся.

Когда мы вышли из кухни с подносами, Шарлотта привстала и помахала нам рукой. Они с Джазой обменялись воздушными поцелуями, что на мой взгляд выглядело довольно слюняво. Шарлотта опять сидела со старостами. Джером чуть подвинулся, давая мне место. Едва мы приземлились на скамейку, как Шарлотта принялась бомбардировать Джазу вопросами:

— Как у тебя с расписанием на этот год?

— Да так, нормально.

— Я взяла четыре курса, плюс в кембриджском колледже, куда я собираюсь поступать, требуют один спецкурс повышенной сложности, плюс у меня еще курс подготовки к вступительным испытаниям. Скучать не придется. А ты собираешься на подготовительный курс?

— Нет, — ответила Джаза.

— Понятно. Ну, он, вообще-то, факультативный. А поступать ты куда будешь?

Джазины оленьи глаза чуть сузились, она потыкала вилкой в чечевичное рагу.

— Пока не решила, — ответила она.

— А ты чего-то все молчишь, — заметил Джером, обращаясь ко мне.

Такое обо мне говорили впервые в жизни.

— Ты просто меня еще плохо знаешь, — ответила я.

— Рори сказала, что живет в болоте, — поведала Шарлотта.

— Так и живу, — откликнулась я, намеренно усиливая южный акцент. — Вона, впервые в жизни туфли надела. Ужо и жуть-то!

Джером фыркнул. Шарлотта выдала кислую улыбку и вернулась к разговору о Кембридже, — похоже, она на нем сосредоточилась до маниакальности. Так что они опять заговорили о вступительных испытаниях, а я сидела, ела и наблюдала.

Наш директор доктор Эверест (мне немедленно сообщили, что у него прозвище Пик Эверест, которое ему вполне подходило, в нем было под два метра росту) встал и прочел краткое поучение. В основном речь шла о том, что вот уже осень, и все вернулись в школу, и как это здорово, и никому не сметь нарушать дисциплину и валять дурака, а то он нас лично придушит. Собственно, именно этого он не сказал, но общий смысл был таков.