In carne
Шрифт:
На город опустилась черная ночь. Без луны и звезд. Пещеры окутала такая густая тьма, что, казалось, она силой проникала в человеческое нутро, мешая дышать полной грудью. Город окутал тяжелый неспокойный сон. А наутро, когда все проснулись, светило солнце, с моря дул ласковый зефир, и, со стороны казалось, что ничего не переменилось. Но, увы. Все стало не так, как раньше.
Да, вождь принял подарок. Коснулся его своей плотью. Значит, клозы были обречены. Хоть пока о том и не знали.
Камень из глазницы черепа с помощью кинжала вынули. Был тот смарагд красы дивной, но огранки невиданной.
Наивные! Поверили, что станут теперь если не бессмертными, то самыми богатыми и сильными…
Однако смарагд, вынутый из страшного своего оклада, был не слишком чист. Ну, вождь и решил промыть его. Когда ж подали чашу, наполненную из ключа, и опущенный камень лег на ее дно, вода окрасилась в прозрачный пурпур. Что это? Неужели… лучшее виноградное вино, какого на земле еще никто не курил?
Вкус напитка заставил забыть обо всем на свете. Хотелось наслаждаться им бесконечно. Ручейки мыслей сливались в одну мутную реку. Наслаждение… Какое наслаждение! Но когда хмель из голов уходил, люди были готовы на все. Убить брата, друга, жену, растерзать собственных детей – лишь бы снова отведать божественного нектара…
То было вовсе не вино.
Великое Солнце через Ал Ишеру заставило клозов вкусить небесной амброзии. Но, что богам нектар, человеку – яд. Кто из людей пригубил чашу сию, ждет того смерть ли лютая, вечное ли безумие. Третьего нет.
Но глупым клозам сие было неведомо. Одолела их непонятная радость – как же, у них теперь есть чудесный камень, обращающий воду в вино! Вот только отчего он должен быть всегда у вождя?
– Теперь ты догадываешься, что случилось позже?
– Да, учитель, – вздохнув, кивнул наследник. – Они друг друга просто перебили. Так?
– Верно, – согласился Агеф. – Сперва был убит вождь, затем поочередно жертвами завистников становились все обладатели смарагда. А когда остался последний из пещерных клозов, юноша твоего возраста, он от долгого вкушения амброзии перестал ходить, есть, и, когда понял, что дни его сочтены, оставил потомкам в назидание тот самый пергамент, что лежит сейчас перед тобою. Знаки выписаны вовсе не чернилами и не тушью, а…
– Тем самым нектаром?
– Точно. А еще здесь написано, что на проклятом смарагде, когда племя умирало, проявились некие письмена. И чем больше народу погибло, тем отчетливее становились знаки. Вот только юноша слов тех не упомянул. И никто поныне не знает, какой там завет… Скажу еще, что мало кто камень проклятый воочию видал. Есть слова о нем в редких папирусах, где зовется смарагд некой Скрижалью. Будто бы может он выполнить любое желание… Ты ж помнишь, клозы больше всего на свете любили виноградное вино?
– Помню.
– Хорошо. Еще запомни – просить Скрижаль, попади она тебе в руки, ни о чем нельзя. Никогда. Слишком высокую цену придется заплатить за такую просьбу. Боюсь, одной жизни мало. А уж принять смарагд от Ал Ишеры… Ты умный, Эхна. Все и сам понимаешь.
Некоторое время
– Скажи, Агеф, куда же столько времени прятался Ал Ишера? – спросил он. – Почему он не являлся больше никому?
– Ал Ишера – большая загадка, – вздохнул раб. – Я не смогу ответить на твой вопрос. И вряд ли кто сможет. Знаю только, что он – страж. Слуга Солнца, явившийся на Землю неведомым злом. Тем, соприкоснувшись с которым, уже не победить. У меня на родине говорили, что если Ал Ишеру получится изловить, надобно заточить его в камень.
– В какой? В тот самый смарагд?
– Нет, что ты! – улыбнулся Агеф. – Скрижаль – не тюрьма. Можно найти любой другой. Прозрачный, дабы Солнце знало, что Ал Ишера не умер…
– Алмаз подойдет? – перебил старика Эхна.
– Вполне, – кивнул тот. – И рубин, и сапфир, и кварц. Но, полагаю, лучше всего янтарь.
– Камень забвения? – подал голос наследник.
– Воистину так, – вновь кивнул Агеф. – Вот только вряд ли родился на Земле тот человек, что смог бы такое проделать без помощи смарагда. Скрижали. Зло бесхитростным не бывает, мальчик. В мире, откуда пришел Ал Ишера, вряд ли был он вольным. Иначе б погибли его хозяева, не находишь?
– Пожалуй, ты прав, – чуть подумав, согласился наследник. Потом вздохнул. – Но слишком много загадок во всем этом. Слишком трудно во всем разобраться…
– Трудно, – отозвался Агеф. – Боюсь, до конца нам сделать этого и не удастся. Только если сопоставить. Вот смотри. И раньше, до клозов, люди враждовали, воевали и умирали от болезней. Но с появлением на Земле Ал Ишеры начало происходить что-то страшное. Целые народы начали вырождаться от жутких эпидемий неизлечимых хворей, войны стали более жестокими. Теперь в их огне сгорают целые страны. Похоже, Солнце само начало понимать, какое проклятье оно выпустило к людям.
– И что же нам теперь делать? Как все прекратить?
– Ох, не знаю, – пожал плечами Агеф. – В Сирии старики говорили, якобы есть где-то тайная Обитель. И живут там те, кто однажды явится и заключат чужое зло в камень… В прозрачный камень…
– Ну, это уж совсем ерунда, – улыбнулся Эхна. – Нет никакой тайной Обители. Выдумки.
– Может, и так, мальчик мой, – лишь улыбнулся в ответ Агеф. – Может, и так…
* * *
Охотники недоумевали. Прошло больше часа, а ягненок до сих пор был жив. Нет, теперь он не блеял. Лежал на песке, уткнув мордочку в копытца. Как испуганный ребенок. Похоже, ждать более не имело смысла.
Тела людей без движения затекли, солнечные лучи, казалось, сейчас расплавят песок. Ловцы по команде Аменхотепа скинули плащи. Укрытие больше не актуально… Но что это?
О, ужас!
На вершине бархана стоял, не шевелясь, огромный зверь. Нет, это не лев! То есть, лев, но ранее невиданный. Огромный, размерами с буйвола. Шкура бела, как лед нубийских гор, огненно-медная грива спадает чуть не до самой земли. Что он держит в зубах? Что там сверкает?
Охотники замерли. В голове фараона пронеслась мысль – прав был старый раб, погибель пришла.