In Telega (сборник статей)
Шрифт:
Дело обычное. Пытливое существо - человек любопытствовать порой устает и познанием небрегает. Сумма этих снов разума становится или молвой, или создает стойкий предрассудок, о чем я и подумал, услыхав (на сей раз от литературоведа по радио) о знаменитой лермонтовской "ошибке" лжеродительном падеже в строчке "из пламя и света рожденное слово...".
Перескажу рассказанное еще Иваном Панаевым. Привозит Лермонтов Краевскому стих "Есть речи - значенье...". "Дивная вещь! - ахает Краевский. - Однако следует писать "из пламени и света"". "Вздор, - отвечает Лермонтов. - Поэтам вольности позволены. И у Пушкина их много. Дай-ка переделаю..." Через пять минут он бросает перо: "Ничего нейдет в голову.
Но с рук Лермонтову не сходит. А зря. Миф об ошибке неправомерен, иначе припомним Державину "сын время, случая, судьбины...", а Пушкину - "что скрыто до время у всех милых дам". Классики ставили такой родительный, ибо в именительном произносили време, пламе (по-церковнославянски пламё), что склоняли по типу "поле", "море". Другое дело, что к тому время форма эта сделалась архаична. Возможно, поэтому тот же Пушкин признал все же "грамматическую ошибку", на которую указали ему критики в строке "на теме полунощных гор" ("Руслан и Людмила", Песнь третья), и переделал ее "на темени полнощных гор".
Этим летом я услышал от одного абитуриента, что на экзаменах в университет свирепствуют, спрашивая, сколько колонн у Большого театра. В мои годы вопрос этот тоже полагался роковым, но почему за десятилетия было не пересчитать их хотя бы на денежной бумажке? Пушкин прав - мы ленивы и нелюбопытны. И Лермонтов прав, утверждая: "есть речи - значенье темно иль ничтожно, но им без волненья внимать невозможно!" Скажем, речи экскурсоводов, выводящих славу русской деревянной архитектуры из того, что всё, мол, без единого гвоздя... Хотел бы я видеть гвоздь, каким сколачивают бревна! Апологетам безгвоздья и в голову не приходит, что бревну годится лишь технология сруба, а деревянную архитектуру, как и каменную (тоже без единого гвоздя!), мы ценим вовсе не за околесицу экскурсоводов.
Однако слова их - скрижаль, и знали бы вы, какие поднялись чибис и чайка среди советских писателей возле Босха в музее Прадо. Слева чужой гид называл художника по-нашему - Босх, справа не по-нашему - Бош (Bosch по-немецки так тоже можно прочесть). Подметив разнобой, коллеги заволновались: мол, художников - два, а нам врут, что - один. И больше не хотели верить, что на стенах живопись одной руки и руку эту ни с чем и ни с кем не спутаешь...
Плывя к истокам, утыкаешься в школьные годы. "Марья Иванна, как по-немецки горчица?" - донимали мы немку, хотя могли бы заглянуть в словарь. Та орала: "Вон из класса!" Как по-немецки горчица, она не знала, но к словарю тоже не обращалась, хотя подбиваемые второгодниками ученички всякий год задавали гнусный вопрос, имея на уме свое и радуясь, что немкина истерика подтверждает их похабные сведения, а какие, не скажу, ибо тут замешано то же словцо, что и в народном именовании чибиса, а оно напечатанию не подлежит.
НЕ СКЛОННЫЕ СКЛОНЯТЬ
Без цитат могут не поверить. Поэтому кое-какими придется воспользоваться.
"...Каждого направляли в свою часть. Швейк, прощаясь с Водичкой, сказал:
– Как только кончится война, зайди проведать. С шести вечера всегда застанешь меня "У Чаши"..."
А дальше то, что - однажды пиратски присвоенное для кинокартины - в какой-то из Дней Победы было откомандировано поэту Долматовскому и возвещалось как открытие.
"...значит, после войны в шесть часов вечера! - орал Водичка..."
Всякий раз праздника Победы ради поминаются разные крылатые фразы, поэтому нелишне уточнить, что первым свое стихотворение назвал "Жди меня" Андрей Белый и первая строка в нем: "Далекая, родная - жди меня..." А "сороковые роковые" сперва пришли в голову Александру Блоку. "Приближались роковые сороковые годы", - скажет поэт в одной своей речи, правда, про век прошлый, но слово молвлено, и я настаиваю не столько на плагиате, сколько на первородстве.
Подобные частности свидетельствуют о нарушении
Как можно после этого писать: "мафиози из Солнцево"? Старых правил склонения никто не отменял, и фундаментальный академический "Русский язык" надлежащее правописание неукоснительно постулирует!
О, несравненные сотрудницы корректорских - не верите мне, не верите классикам, поверьте хоть розенкрейцеру русской речи Розенталю ( 37, 5б)!
Один коллега сломался и озаглавил статью "Непокоренный Сараево", и я его понимаю - он полагал, что читатель, то есть я, будем держать в уме слово "город". Но я (и читатель тоже) сразу обрели право писать "белокаменный Москва", и прошу коллегу нас понять - мы тоже держим в уме "город". А вот что мы держим в уме, когда залудим в какой-нибудь текст "официальная Париж", не догадаетесь. Столица Франции - вот что!
Кстати, кому положено знают, как быть с именованием "Сараево", хотя и не склонившимся перед неприятелем, но в падежах (и нечего тут прикрываться разными Осло и Торонто) склоняющимся как миленькое, иначе не видать бы нам строфы Арсения Александровича Тарковского:
Казалось, что этого дома хозяева
Навечно в своей довоенной Европе,
Что не было, нет и не будет Сараева,
И где они, эти мазурские топи?..
В школьных учебниках о сказанном (как, впрочем, о разном прочем) ни полслова (позорный уровень учебников тема особая!), - и опрошенные мной по задетой проблеме учительницы в замешательстве потуплялись, а значит, будущие аборигены нашей страны обучаются правильному языку в основном по нашим с вами - не по классикам же! - текстам и передачам, а тут как на грех на одной превосходной радиостанции, которую слушает (и правильно делает!) весь белокаменный Москва, сотрудники нетверды в падежных парадигмах своего места работы...
Но мы с вами, коллеги, все равно - экологи, мы - "зеленые", и я зеленею, когда вижу эффектный заголовок типа "Страсти по путане" или "Страсти по СССР", мол, "страсти по..." суть некие бурные коллизии вокруг чего-то.
Господи, Боже мой! Это не так! Это - симфоническая форма: passionеs secundum, представляющая собой ораторию о муках крестного пути на основе какого-либо евангельского текста. То есть - страсти (страдания) Христовы по Луке (по сообщаемому Лукой). Или - Матфеем, Иоанном, Марком. И только ими!
Значит, спектакль с идиотическим названием "Страсти по Бумбарашу" повествует или о мученичестве Спасителя в изложении пятого евангелиста Бумбараша, или Олег Павлович Табаков в консерватории не бывал, а Баха слушал только на баяне.
...На объекте Кашенкин луг в Щербаковском ремстройтресте, где я по молодости работал, был склад рукавиц, по ночам охранявшийся сторожем Бирюковым - дедом в тухлом зипуне, подпоясанном фильдекосовым чулком. В обществе двух безучастных дворняг, с голоду поевших всю траву за складом, старик сберегал брезентово-холщовую дрянь и с вечера расписывался печатными буквами о приемке материальных ценностей, ни разу не повторившись и выводя то Берюков, то Бирюкох, то Берюк, а то вообще - Пиирюю и, конечно же, Бирюкохф...