Ина Вири Калли
Шрифт:
– Я понял. И что бы получить эту силу Хранитель требовал человеческих жертв. Ведь в людях этой энергии во много раз больше чем в животных. Так?
– Да, Райт.
– И ты забрала в себя энергию этих людей?
– Они давно убиты. И ты должен понять, что эта энергия не является какой-то индивидуальной.
– Я понимаю. Наверно я спросил глупость.
– Нет. Райт. Ты должен все знать и понимать. И я тебе скажу еще кое что. То что я говорила в корабле по поводу ночного полета на Землю, вовсе не фантазия.
– Как? Ты хочешь сказать, что съела столько людей?!
– Я избавила их от страданий, Райт. Убила их всех.
– Если так, то я не буду тебя винить. Ты лучше все понимаешь.
– Эта болезнь была не простой, Райт. Она была в душе и она передавалась от родителей к детям.
– Как это? Я что-то не понимаю, что это такое.
– Я расскажу что я узнала. Восемь тысяч лет назад на Землю прилетели первые тари. Они хищники, Они встретили диких людей и приняв их за зверей стали ловить и есть. Может, это было как-то не так, но суть примерно та же. Вот тогда и родилась религия Святого Иоринга. Бога, пожирающего людей. Среди тари появился такой, кто решил поддержать эту религию и довел ее до полного абсурда, передав людям веру в легенду, по которой все они должны заканчивать свою жизнь в животах своих богов. И вот с этой легендой те люди прожили восемь тысяч лет. Восемь тысяч лет они отдавали себя на съедение своим богам. Легенда приняла новый вид и по ней всех кто не желал умирать правильно ждали ужасные муки. Эти люди восемь тысяч лет жили так. Каждый, кто дожил до сорока лет уходил к святому Иорингу. В ту самую пещеру, куда они привели нас. Если кто-то умирал от болезни, это считалось позором для него. Стариков вовсе не было. В сорок лет человек отправлялся в пасть зверя.
– К тари?
– Да. Либо к тари, либо к Хранителю. Программа Хранителя была такова, что она генерировала биоробота-тари и он съедал жертв. Если появлялись настоящие тари, то это делали они.
– И так делала Ренга?
– Думаю, да. Собственно, так сделала и я. Я пришла туда, что бы забрать энергию Хранителя и встретила тех людей, которые привели жертв. Даже нельзя сказать, что жертв. Ты знаешь, что я чувствую желания людей. Они все желали быть съеденными богом.
– И ты не сказала, что это неверно?
– После того как их восемь тысяч лет дрессировали лезть в пасть своего бога, Райт? Из двух тысяч людей, которые там были не пожелали этого сделать только шестеро. Легенда, в которую они верили, была жестокой и кровавой. Все они считали счастьем быть съеденными. Там был еще один журналист. Представляешь?
– Он все это видел?
– Да. Не все, но он видел конец. Его, видимо, не пускали дальше, потому что он не верил в ту легенду. Он видел что я сделала и клял меня на чем свет стоит. Я отпустила тех шестерых, что не хотели быть съеденными, а его оставила. Там появились еще три безумца, которые желали быть съеденными, я показала им на этого журналистя и сказала, что их съест он. Они гонялись за ним больше часа, требуя, простить и съесть. Представляешь, какими надо быть что бы так просить?
– Они же сумасшедшие. Их надо было лечить, а не убивать, Ина.
– Ты знаешь, Райт, какое сейчас положение на Земле? Миллионы людей умирают от ядерной заразы. А ты говоришь о лечении самоубийц. Да еще и таких самоубийц, которые способны доказать, что их сумасшествие имеет под собой почву и вовсе не сумасшествие.
– Это как?
– Так. Взять и привести людей в Храм Святого Иоринга. В то самое место, где Хранитель убивает людей. Он
– Ужасно.
– Ужасно или нет, Райт, но ты сейчас жив благодаря тому что они умерли.
– Как?
– В тебе их сила. Я передала ее тебе. Ты должен принять это как данное. Я знаю, что это звучит ужасно, но ты должен меня понять. Ты родился в семье людей, которые правили миром. Ты должен знать, что иногда приходится принимать очень жестокие решения. Приходится, потому что отсутствие этого решения приведет к более жестоким последствиям.
– Но их можно было просто оставить всех, Ина.
– Можно. Туда нахлынула бы волна миграции людей и вместо двух тысяч самоубийц стало бы два миллиона. Знаешь как действует на человека зрелище? Представь себе толпу, которая видит как доброволец идет к зверю, сам забирается к нему в пасть и, разве что только, не может проглотиться без твоей помощи.
– Кошмар.
– Для тебя кошмар, а они чувствовали религиозный экстаз. Они получали новый заряд веры в своего бога и, когда приходил день, сами отправлялись вслед за своими братьями. На фоне всеобщих страданий, когда люди умирают в мучениях, эта смерть покажется вовсе не такой ужасной.
– Давай поговорим о чем нибудь другом, Ина.
– Давай. Идем куда нибудь и я покажу тебе еще то что ты сможешь теперь делать с помощью браслета. Теперь ты сможешь стать настоящим ратионом.
– И у нас могут появится дети?
– Ты знаешь Райт, что нет. Это будет возможно только если мы найдем другого настоящего ратиона.
– Но тогда, это будут твои дети и его.
– И твои и его.
– сказала Ина.
– Как мои и его?
– Ратионы - грамфродиты, Райт. Не забыл? Ты сам сможешь родить.
– Боже… Но я же… Ина, так получится, что у меня не мое тело, а твое. И это будет твой ребенок, а не мой.
– Ребенок зарождается в любви, Райт. Во взаимной любви появляется его душа и тела в этом лишь посредники.
– У людей бывает так, что нет никакой любви, а дети появляются.
– У людей все происходит на одних инстинктах, как у животных. Вспомни хотя бы то, что в счастливых семьях чаще рождаются хорошие дети. Это известная статистика и это проявление того что я говорю. У ратионов без любви вообще никого не родится. Мы с тобой любим друг друга, но у нас нет биологической совместимости. Я думаю, в мире есть более развитые существа, для которых не существует этого биологического барьера и у них рождаются дети, даже если они разные.
– Это значит, что у нас никогда не будет детей?
– Это значит, что у нас могут появиться дети, если мы где-то как-то найдем переход. Переход, который позволит пробить биологический барьер.
– А если какой нибудь ратион даст мне часть своего тела, а ты заберешь свою из меня?
– Тогда, я думаю, у нас все получится, Райт. Надо только найти такого ратиона, который согласится так сделать. И он, как минимум, должен быть для тебя и для меня другом.
– Ты думаешь, что не найдешь среди них друзей?