Иначе жить не стоит
Шрифт:
— Фимка, в киношку пой-де-ем? — что есть силы закричал через улицу соседский хлопец.
— Пой-де-ем! — издалека откликнулся Фимка.
Стайкой прошли принарядившиеся для гулянья девушки, — наверно, в сад имени Первой Пятилетки, называемый в быту просто Пятилеткой или Чубаковским парком.
Прошел, петляя, непутевый Тимоха — запьянцовский малый, которого то выгоняли с шахты, то, пожалев и поверив клятвам, принимали снова.
— Э-эй, держись за землю, Тимоха! — крикнула ему Катерина.
—
Затем в конце улицы появился незнакомый франт в мягкой шляпе, сдвинутой на одно ухо. Два пышных цветка — две канны — пламенели в его руке, выглядывая из газетины.
— Гляди, Катерина, что за щеголь топает?
— От Ваганихи кто-то, — сказала Катерина. Только у десятника Ваганова разводили канны, старая Ваганиха ими тишком подторговывала.
С любопытством людей, выросших в поселке и знающих всю его жизнь, брат и сестра вглядывались в приближающуюся фигуру.
— Фу ты, это же Липатов!
Катерина весело охнула и перегнулась через забор:
— Липатушка, ты куда, на свадьбу?
Он не остановился, только помахал рукой и на ходу лицемерно удивился: а что такое?
— Шляпа откуда? Прямо англичанин какой-то!
Липатов дернул плечом и заторопился дальше. По скованной походке можно было заметить, как его смущают взгляды некстати выглянувших друзей.
— Чудеса!
— Честное слово, Липатушка опять влюбился!
Катерина схватила брата за руку:
— Пойдем за ним! Пальчик, пойдем!
Как ребята, крадучись вдоль заборов, они пошли за Липатовым.
Липатов дошел до трамвайного кольца и уселся в первом вагоне, Палька и Катерина влезли во второй вагон.
— Ты следи, где он сойдет.
— Если у сада, значит, свидание. Цветочки! Шляпа!
— Ах он, старый черт!
«Старый черт», приосанясь, вошел в сад, обогнул центральную клумбу и остановился под скульптурой шахтера. Казалось, шахтер вонзал острие отбойного молотка прямо в его заемную шляпу.
— Подождем немного…
— Смотри, мороженое привезли!
Пока они ели мороженое, Липатов куда-то исчез. Сад был молодой, но кусты успели разрастись, а в боковых аллеях было много беседок и укромных скамеек. Весь Донецк знал, что на заседании бюро горкома Чубак сказал строителям сада: «Позаботьтесь о влюбленных, сухари вы этакие!» Вот и попробуй теперь отыщи Липатова с его каннами!
Палька отступился бы, он все еще был взволнован и ошарашен, но Катерина искала Липатушку с полным увлечением. Какая она еще девчонка! Не приснился ли недавний разговор?..
Вспыхнули фонари на главной аллее и на танцевальной площадке. Боковые аллейки, перечеркнутые полосами теней, выглядели заманчиво, туда сворачивали парочки. Катерина
— Хватит! Нашли занятие, пинкертоны!
Что угодно, но это уж слишком! В уединенной беседке развалился на скамье Липатов — в позе светского болтуна, окончательно свернув шляпу на ухо. А рядом сидела она, — блики света от дальнего фонаря чуть покачивались на рыжих удивительных волосах, на ее коленях — те самые канны.
Увлекая сестру к выходу, Палька трясся от злости. Лицемерная тихоня! Лиса! И еще женатый человек! И эта тоже хороша — профессорша, а бегает на свидания в темные аллейки! Каким же он был дураком, не решаясь пригласить ее на невинную дневную прогулку!..
— Ты иди, Катерина, мне нужно к приятелю.
Катерина заупрямилась, ему не сразу удалось отправить ее домой.
Парочка по-прежнему любезничала в беседке, только теперь Липатов снял свою дурацкую шляпу и крутил ее на кулаке.
Палька разболтанным шагом прошел по аллейке и как бы случайно наткнулся на них:
— Кого я вижу!
Даже в полумраке заметно было, как побагровел Липатов. А Татьяна Николаевна не смутилась, она обрадовалась Пальке и усадила его между собой и Липатовым. Обида сразу улетучилась. Покраснев не меньше приятеля, Палька молчал и растроганно думал, что она милая, милая, милая.
— Куда же вы дели красивую девушку, с которой мы вас видели полчаса назад?
— Ушла домой.
Он отнюдь не хотел признаваться, что гулял с собственной сестрой. Пусть думает, что у него есть девушка, да еще красивая! Но Липатов объяснил, мстительно улыбаясь:
— Это его сестра. Она так же любопытна, как ее брат.
Татьяне Николаевне что-то не понравилось. Ее брови надменно взлетели. Холодно, как бы снисходя до разговора с ним, она сообщила, что хочет использовать пребывание в Донбассе для ознакомления с шахтами, ведь она училась в Горном и теперь помогает мужу: Иван Михайлович любезно обещал…
Палька почти не слушал. Все это не имело никакого отношения ни к его любви, ни к тому, что рядом сидит один из его лучших друзей — сидит враждебно настороженный, злой. Глупо, глупо, глупо! Она была приветлива и проста с ними, а они повели себя как два идиота. Сейчас она встанет и уйдет навсегда.
— Становится свежо, — Татьяна Николаевна передернула плечами и поднялась, уронив канны.
Оба пошли провожать ее — один справа, другой слева.
Липатов завел нудный разговор о работах по светильному газу. «Мы, шахтеры, с нетерпением ждем…» То-то ей весело!