Иная. Песня Хаоса
Шрифт:
— Ты отвернись потом к стене, когда он заснет, и там уже тихонько поплачешь, — с участием шепнула Вея, украдкой дотрагиваясь до руки Коти.
Хотелось бы предложить этой доброй женщине бежать вместе, да она бы уже не согласилась, она смирилась. К тому же Котя до сих пор не ведала, почему мыслит о побеге, точно о деле решенном и обдуманном.
— Ты тоже плакала? — спросила она.
— Плакала. Не от боли, а вот сама не знаю, от чего.
— Ну и глупые вы обе! Эх… была бы я помоложе! — махнула на них Ауда. — Все вспоминаю и Аларгат, и море Кахо — степи бескрайние, волны черные.
«Хаос над головой», — эхом отозвалось в мыслях Коти. Она тяжко вздохнула, чувствуя себя совсем неправильной: теперь она просила защиты не у десяти духов, а у создания Хаоса, обращалась к нему как в безмолвной молитве. С мыслями о Вен Ауре она и заснула в ту ночь, а наутро ее растолкала Ауда:
— Вставай, пора тебя к пиру готовить.
— Можно я на двор выйду? Воздухом подышу, — попросила Котя, сонно потирая глаза. При словах о пире все ее тело сковывало хладом.
— Только не вздумай сбежать.
— Куда же я сбегу? — нарочито показывала смирение Котя.
— Куда сбежишь — за все твои родные расплачиваться будут, — предупредила Ауда. — Если пойдешь к ним, так молодцы найдут тебя. Игор-то вольные мечи из самого Аларгата вывез еще. Это тоже в стороне страна восхода за морем Кахи. И там лучшие ратники, которые никому не служат, только мошне.
— А если я не в родным пойду? Он их тоже мучить станет? — спрашивала Котя, с трудом играя глупую простушку. Ауда уже раскусила ее после всех разговоров, ведь к тому времени они уже прожили в тереме около месяца.
— И куда же ты пойдешь? К диким зверям на поругание? — подбоченилась Ауда, улыбаясь. — Не станет, если тебя в деревне не найдет. Только идти-то тебе, я вижу, больше некуда.
Похоже, она уже не верила в серьезность слов несчастной невесты и воспринимала их как шутку. Котя же получила новую надежду: если бы выбралась просто в лес, то матушку и домашних никто бы не тронул. Только прежний дом уходил в далекое-далекое прошлое, недостижимый, затерянный среди лесов.
— Некуда-некуда, — соглашалась она. — Да я и не ведаю теперь, в какой стороне моя деревня.
— Да выпусти ты ее уже, румянее на пиру будет, — кивнула Вея. — И куда ж она сбежит? Двор-то сторожат молодцы.
— Да шутит, старая, шутит, — довольно рассмеялась Ауда. — Выходи, конечно, а то бледная стала. Только возвращайся быстро.
Настроение у старшей жены было прекрасное, она почти светилась, все больше посмеивалась, подшучивала над разместившимися на нижнем этаже многочисленными гостями. Расписная гридница наполнялась гомоном и топотом: уже сдвигали столы. Котя проходила между них бочком, стараясь, чтобы никто ее не увидел. Ее и так провели с закрытым лицом в белой накидке. Ауда сама надела на нее добротную шубу — очередной подарок Игора — и вывела на высокое крыльцо, неизменно сопровождая и украдкой давя на левое запястье.
Котя остановилась, вдыхая морозный воздух. Зима пошла на убыль, дни сделались длиннее, а ледяной наст уже не ложился на ноздреватый снег. С крыльца открывался вид на обширный двор богатого хозяйства. Все сарайчики и хлева находились
«Вен Аур! Вен! Вен! Ну где же ты?! Здесь такие же разбойники, как в лесу! Только еще опаснее! У них мечи наняты из Аларгата, где бы они ни был. И две старые ведьмы наставления дают такие, от которых я в колодце готова утопиться. Мне страшно, Вен, мне так страшно. Лучше бы я обратилась тогда зверем лесным».
Она искала оранжевые глаза, всматривалась до сорванных морозом слез в далекую кромку леса, но — ничего, никого.
От ворот пошел только какой-то светловолосый парень в теплом зеленом кафтане и алых сафьяновых сапогах. Котя недовольно посмотрела ему вслед: «Наверное, очередной лихой молодец Игора. Много их здесь, и все подсматривают, подслушивают. Не деревня, а змеиное гнездо. И сюда-то на ярмарки честные люди приезжают! Нет мне спасения… Нет…»
6. Свадьба лиходея
Красный стол, то есть свадебный пир в доме жениха, собирался на первом этаже терема. Гости текли нескончаемым потоком, а две жены и невеста ожидали наверху. Пока что доносились непотребные песни скоморохов, под которые с удовольствием тихонько пританцовывала Ауда.
Котя помнила, что сначала молодых принято вести к друидам и десяти деревянным столпам — олицетворениям духов-защитников. На свадьбы ее, разумеется, не приглашали, но никто не запрещал своевольной девчонке украдкой наблюдать из зарослей за веселыми празднествами.
— Бывало как пойду в пляске, как взовьюсь, — посмеивалась Ауда, грациозно поводя острыми плечами, пока Вея накрывала голову и лицо Коти белым полотном. Почти как мать недавно, да вовсе не мать. Свадебные сборы обратились в личный кошмар, уже второй раз пришлось пройти через все это. В бане-то ее еще несколько раз парили не из традиции, а чтобы хворь изгнать. Но второй раз надевать праздничный сарафан и скрывать лицо под белой тканью — какое-то наваждение, дурной повторяющийся сон, из которого нет выхода.
— Все, спускайтесь к саням, — кратко приказал один из слуг Игора. И Котя вновь похолодела, во всем теле поселилась ломота, как будто вернулась злокозненная лихоманка, кровь отхлынула от лица и рук. Пальцы не слушались, застежки дорогой шубы выскальзывали и терялись в зеленом шелке. Никогда ей не доводилось носить столь дорогую одежду, но она давила нестерпимой тяжестью.
— Вот и невестушка вышла! — приветствовал ее Игор у крыльца. Там уже стояли расписные сани, а копытами били статные гнедые кони. До этого постылый жених оживленно говорил о чем-то со своими мрачными друзьями. Наверняка даже в день собственной свадьбы не забывал о торговле дурман-травой.