Иная
Шрифт:
Получив из его рук бутылку, я отвинтила крышку и понюхала.
— Запивай большим стаканом воды, — посоветовал Деннис.
Затем открыл пакет, вынул тампон, протер мне кожу и вколол лекарство. Я спросила, что в нем содержалось, он ответил, что это гормон, эритропоэтин, который повысит количество эритроцитов у меня в крови. После инъекции я почувствовала прилив энергии.
Позже я припомнила, что сказал Деннис: «…тест на волчанку не дал убедительных результатов». Но разве папа не говорил миссис Макги, что анализ крови на волчанку не делают?
На следующее утро у меня приключились
Выдалось редкое октябрьское утро без дождя. Я укатила на велосипеде в центр посидеть за компьютером. Зачем приставать к отцу с вопросами? Он просто сменит тему, и все.
Всего минута ушла у меня на то, чтобы найти ссылку на «человеческую гематофагию» и выяснить, что многие люди пьют кровь. Африканское племя масаи, например, выживает не в последнюю очередь за счет коровьей крови, смешанной с молоком. Индейцы мочика [9] и скифы предавались ритуальному питью крови. А историй о человеческом вампиризме было несть числа, хотя их достоверность являлась предметом яростных дебатов в сети.
9
Мочика или моче — доколумбовая культура в Южной Америке, существовавшая с I по VIII век на побережье Перу. (Прим. перев.)
Следующая ссылка вывела меня на группу сайтов о «настоящих вампирах». Эти страницы содержали описание некоторых отличий сказочных и литературных вампиров от существующих в реальности. Сайты расходились во мнениях относительно того, зависят ли вампиры от потребления крови или могут «развиваться», способны ли они вынашивать детей, и если да, то станут ли дети вампирами. Короче говоря, никакой определенной информации там не было.
В статье, подписанной некой Инанной Артен, говорилось: «Более того, эта статья не имеет целью ввести вас в заблуждение. Настоящие вампиры, даже развитые, иногда пьют кровь, чтобы получить энергию. Тому, кто понимает, сколь многими способами жизнь "уступает место", питая другую жизнь, это покажется не более противоестественным, чем поедание живых овощей или животных для пропитания».
Я размышляла над этим, когда вдруг почувствовала руку у себя на плече.
— Почему ты не в школе? — спросила библиотекарь.
Это была пожилая женщина с морщинистой кожей. Я гадала, как давно она стоит у меня за спиной.
— Я на домашнем обучении.
Это ее явно не убедило.
— Родители знают, что ты здесь?
Я подумала сказать ей правду, что утренние часы принадлежат мне, и в это время я могу заниматься как хочу, пока не встречусь с отцом после обеда. Почему-то мне показалось, что она мне не поверит. Поэтому я сказала:
— Разумеется.
— Какой у тебя домашний телефон? — спросила она.
И я, как дура, ответила. В следующую минуту она разговаривала с папой. Пока мы ждали его приезда, она заставила меня сидеть на стуле перед ее столом.
— Я много раз видела тебя здесь, — сказала она. — Ты всегда ищешь вампиров?
— Я нахожу их интересными, — бодро ответила я, улыбаясь, как идиотка.
Должна сознаться, что, когда отец наконец вплыл в библиотеку, в наглухо застегнутом пальто и надвинутой на глаза черной шляпе, на реакцию библиотекарши стоило посмотреть. Челюсть
Но по пути домой отец произнес много слов, закончив:
— …и таким образом тебе удалось сорвать важный эксперимент, результаты которого теперь могут быть поставлены под угрозу, и ради чего? Чтобы раздражать библиотекаря вопросами о вампирах?
Но голос его звучал абсолютно бесстрастно. Только выбор слов и едва заметное понижение тона на слове «вампирах» выдавало, насколько он рассержен.
— Я ни о чем ее не спрашивала, — возразила я. — Я пыталась изучать кое-что на компьютере.
До самого дома он больше не произнес ни слова, молча поставил машину в гараж. Затем вошел в переднюю и начал разматывать с шеи шарф.
— Полагаю, нам пришло время поговорить, — он умолк, снимая пальто, — о предоставлении тебе собственного компьютера.
Когда спустя несколько дней позвонила Кэтлин, я уже являлась гордым обладателем блестящего белого ноутбука с беспроводным интернет-соединением. Рассказала историю его приобретения. В последнее время мне редко удавалось поведать ей о чем-нибудь интересном, возможно, поэтому ее звонки сделались реже.
На сагу о злой библиотекарше Кэтлин реагировала фразами: «Да ты что!» и «Правда?»
— Надо было соврать, — сказала она, когда я закончила. — Ты могла дать ей неправильный телефон или дать наш, все равно днем дома никого нет.
Я признала, что не очень умно вела себя с библиотекаршей.
— Но все к лучшему, — резюмировала Кэтлин. — Отец у тебя нормальный: компьютер тебе купил. Везет же.
Я не думала, что удача сыграла здесь какую-то роль, но промолчала. До меня дошло, что компьютер был для отца удобным средством избежать ответов на мои вопросы. Похоже, он хотел, чтобы я отыскала эти ответы сама.
Примерно в этот же период я в первый раз побывала на танцах.
Майкл позвонил мне (впервые в жизни) и пригласил, причем явно нервничая.
— Это просто танцы, — сказал он с ненужной запальчивостью. — Просто дурацкая школьная дискотека.
Хеллоуин в нашем доме не праздновали. Каждый вечер тридцать первого октября Рут опускала шторы и запирала двери. На редкий стук дверного молотка никто не отзывался. Вместо этого мы с отцом сидели в гостиной и играли в карты или другие настольные игры (когда я была маленькой, мы играли в конструктор, из которого строили машину, перевозившую карандаши с одного конца обеденного стола на другой).
Больше всего мы любили «Ключ к разгадке», в который играли ускоренными раундами, длившимися не более трех ходов с каждой стороны. У Макгарритов я обнаружила, что им требуется гораздо больше времени на раскрытие преступлений.
Я сказала Майклу, что мне надо спросить разрешения у папы.
Отец удивил меня ответом.
— Тебе решать. Это твоя жизнь, — сказал он и снова уткнулся в книгу, как будто меня тут не было.
Кэтлин выкроила время поговорить со мной о том, чего следует ожидать на танцах. Она сказала, что большую часть дней занята после уроков на репетициях школьного спектакля и уроках игры на флейте. Но так получилось, что в среду после уроков она свободна, и мы можем встретиться в центре в комиссионке, заодно и костюмы поищем.