index

Неизвестно

Рано утром в двадцати пяти верстах от Виндавы, с нескольких немецкие наблюдательных постов, что были разбросаны вдоль побережья, заметили в море много русских кораблей. Срочно предупредили об этом, и Мемель и Виндаву. Сами по себе такие посты малочисленные, но были и специальные опорные пункты, где располагалось по паре рот с парой орудий и несколькими пулемётами. Но вот такие пункты находились на расстоянии 5-6 верст друг от друга, и при высадке большого десанта они долго не продержаться, хотя предупреждения получили уже ближайшие гарнизоны противника.

Первыми к берегу двинулись малые корабли, и начали производить контрольное траление в сторону берегу. По ним открыли огонь находившиеся поблизости орудия полевой артиллерии, пытаясь помешать тралению, на что с русских кораблей открыли ураганный огонь, перепахавший всю прилегающую территорию намеченного для высадки пляжа. И так под прикрытием огня, тральщики проделали не менее шести проходов поближе к берегу. Следом пошли такие же малотоннажные судёнышки, три из них на полном ходу выскочили на берег, с которых в воду по грудь и выше, прыгали морские пехотинцы из штурмового батальона. Это Колчак решил пожертвовать тремя старыми миноносцами типа “Циклон”, впоследствии они изображали из себя временные причалы, так как ближе суда пристать не могли. После выгрузки, суда, которые не выбрасывались на берег, пошли за новыми десантниками, что находились на транспортных судах поодаль от берега. Закрепившись на берегу, десантники

первой волны при поддержке корабельной артиллерии, повели наступление вглубь побережья, образовывая плацдарм. Потом началась высадка с более крупных кораблей с помощью шлюпок и баркасов, и всего того, что могло подойти как можно ближе к берегу. Среди этих крупных кораблей, минный заградитель “Ладога” из-за своей вместимости, выполнял роль транспорта. А так как на флоте не было не одного десантного корабля, способного подойти близко к берегу и выгрузить войска, высадка всего десанта затянулась на шесть часов. В целом десантникам повезло, что на дворе середина лета и вода относительно тёплая. Но потери были, как от противодействия противника, так и от несчастных случаев. Потеряв около сотни бойцов только при высадке, и за первые четыре часа на берегу ещё столько же, десантники занял плацдарм восемь верст по фронту и шесть верст в глубину. К вечеру подошли минные заградители “Нарова” “Онега” и “Амур”, и выставили на подступах к плацдарму заградительное минное поле, против непрошеных гостей. К этому времени плацдарм был увеличен в два раза. Теперь фронт проходил по реке Вента и начинался от городишка Пилтене. Генерал Сиверс приказал находившимся батальонам на южном фланге плацдарма закапываться поглубже, и держать оборону во чтобы-то ни стало, если противник начнет наступать со стороны Мемеля. А остальные подразделения десанта повели наступление вдоль реки, навстречу наступающему 13-у корпусу, и в спину державших оборону в Виндаве немцев. Через двое суток город был в кольце. Немец оборонялся отчаянно, зная, что со стороны Мемеля их войска непрерывными атаками пытаются разорвать кольцо. Но наши десантники, да и войска из 13-о корпуса уже встали мертво, и ничего не могло их теперь подвинуть и до взятия города совсем немного. Немецкий флот также пытался помочь, по ночам к плацдарму прорывались немецкие эсминцы, производили короткий огненный налёт и старались побыстрей смыться пока их не перехватили наши корабли. За две первые ночи, было три таких стычки легких сил противоборствующих сторон. Потеряв один корабль на минах, и несколько поврежденных от огня эсминцев и крейсеров, немцы прекратили ночные рейды. Было несколько попыток со стороны подводных лодок противника, выйти в торпедную атаку на наши крупные корабли. Но наши эсминцы срывали эти атаки, и тогда немецким подводникам приходилось выпускать торпеды на значительном расстоянии, а это давало время на уклонения от торпед. Крупных сил немцы пока не высылали, хотя на Балтике они имели несколько броненосцев, которые находились, и в Мемеле и Кенигсберге, и бросать их под орудия русских линкоров они не захотели. А вот германская авиация сильно досаждала, налётами и на десантников и на корабли. Был разрушен один из импровизированных причалов в виде выброшенного старого эсминца, потоплены транспортное судно и тральщик, имели попадания бомб ещё несколько кораблей. В воздухе каждый день происходили воздушные бои с переменным успехом, но противник был в более выгодном положении, так как его аэродромы находились ближе, чем у морской авиации, которая поддерживала десантников с самого начала. “Орлица” потеряла все свои самолёты за три дня, была вынуждена уйти в Рижский залив, чтобы принять новый состав. Теперь прикрытием кораблей занимались гидропланы базирующие на Эзель, а также самолеты сухопутного базирования из состава Северного фронта. По исходу третьих суток десантной операции наша флотская радиоразведка перехватила несколько радиосообщений, из которых предположили, что через Кольский канал перебрасываются несколько линейных кораблей. А вот это уже чревато последствиями. Наши три линкора мало чем могут помешать, если немцев будет в два раза больше. Канин отдал приказ, о подготовке к постановке вдоль побережья, по которому наступают десантники, ещё одного прикрывающего минного поля. Вывести все оставшиеся старые подводные лодки туда же, если только будет точно известно что германский флот направляется к Виндаве. В этой реальности Ютландский бой состоялся несколько позже. После того как Кайзер потерял на Балтике четыре линкора, и даже то, что они были не самые мощные в его флоте, но вот потеря их, это было шоком для Вильгельма. Так как в противостоянии с Англией, у него на тот момент оставалось всего 13 линкоров и 4 линейных крейсеров, а это в два раза меньше чем у основного противника. Срочно были ускорены работы по достройке супердредноутов с 381-мм артиллерией “Байер” и ” Баден”, линейных крейсеров “Гинденбург” и уже практически введенном в строй “Лютцове”. К началу летнего общего наступления войск Антанты, на войска Центральных держав, во флоте “Открытого моря” не хватало только “Бадена”, который проходил боевую подготовку, и через две недели должен вступить в состав германского флота. Достраивался, и к концу года планировалось принять на вооружение третий корабль этого типа - “Саксен”. Были спущены на воду корпуса четвертого супердредноута “Вюртемберг” и головного линейного крейсера с 355-мм пушками “Макензен” и готовился к спуску второй такой корабль “Граф Шпее”.

Хотя германская судостроительная промышленность работала на полную мощность, но сравнится с английской не могла, и разрыв в тяжёлых кораблях ещё больше увеличился. И поэтому, в этой реальности германский флот не жаждал встречи с английским. А вот с нашим, он не боялся потягаться, но опасался мин и подводных лодок.

На третьи сутки к обороняющемуся в окружении городу, подползли три неведомые машины. Защитники города ничего подобного не видели. После аккуратного обстрела со стороны моря, кораблями Балтийского флота, окраины города наша пехота пошла на последний штурм. Первыми поползли, эти, похожие на большой железный гроб, но передвигающийся на гусеницах, да ещё и плюющиеся снарядами из торчащей в передней стенке пушки, а сверху находились две пулемётные башенки, стоящие по диагонали и поэтому могли сосредоточить огонь двух пулемётов на одной цели, ну почти на одной. Также тут катилась пара бронеавтомобилей. Позади, прячась за бронированными бортами, бежала пехота. И вот этих железных монстров ничего не могло остановить, пули отскакивали от них. Даже попадание снаряда в одного из этих чудищ, не остановило его. Это было первое появление тяжелого танка Менделеева на поле боя, и оно прошло успешно. Оборона противника была прорвана, и наши войска ворвались в город.

А в этот же день, но в море, 350 миль почти строго на запад от Виндавы, находилась оперативная группа Трухачева, осуществлявшая дальнее прикрытие десантной операции наших войск на побережье Курляндии. Рано утром вылетевшие на разведку два гидроплана М-9 с “Сапсана”, обнаружили в сорока милях от острова Борнхольм, летевший курсом на восток германский цеппелин. Так как сто метровую сосиску было легче обнаружить, чем десяти метровый гидроплан. Цеппелин даже не летел, а плыл по воле ветра, только изредка подправляя свой курс моторами. Он высматривал русские подводные лодки, так как выполнял роль противолодочного дозора, у идущей позади его германской эскадры. А состояла эта эскадра: из четырёх линейных кораблей типа “Кёнинг”, двух линейных крейсеров “Фон дер Танн”

и “Зейдлиц”, а также своры крейсеров и эсминцев. Наши летчики не стали сразу атаковать дирижабль, а облетели стороной, пока он их не заметил, так как у них был приказ произвести разведку. Наши авиаторы рассудили здраво, что вот эта сосиска тут не просто так болтается, она что-то высматривает. А для чего высматривает? Возможно, где-то позади, едет конвой судов, или даже эскадра противника. Если это караван, то будет хорошая охота для группы Трухачева, а если это немецкая эскадра спешит сейчас к Виндаве, то надо всё точно разведать. Какой состав этой эскадры, стоит с ней встречаться нашим кораблям или нет? Гидропланы облетев сосиску стороной, пролетев немного вперед, увидели множество дымов подымающих под морем. Там позади, отстав миль на двадцать от первой сосиски, шла грозная эскадра, с которой адмиралу Трухачеву встречаться смертельно опасно. Впереди шли фронтом три эсминца, потом крейсера, а дальше линкоры и всё это с бортов прикрывали эсминцы. Сверху висела ещё одна сосиска, выполняя ту же роль что и первая. Наши гидропланы близко подлетать не стали, чтобы не быть опознанными с германских кораблей, а вот заметили ли их оттуда, летчики не знали. Командир воздушных разведчиков старший лейтенант Лишин, направился в сторону шведского острова, изображая из себя шведов. Удалившись подальше от немецкой эскадры, наши летчики взяли курс на свои корабли и через некоторое время вновь заметили сосиску, плывущую впереди их. И тут у наших летунов кое-где взыграло, и они решили во чтобы то не стало, её атаковать. Поднявшись повыше, и прячась в редких облаках, они нагоняли противника, надеясь наудачу. Но удача была нужна всем, она не захотела отдаваться только одной стороне. На “Сапсан” вернулся только один гидроплан лейтенанта Литвинова, но из него выбралось трое. При атаке цеппелина был убит наблюдатель в экипаже старшего лейтенанта Лишина, а его аппарат был поврежден, так что через несколько минут полета ему все же пришлось приводниться, и попытаться если это возможно, то исправить повреждения. Второй гидроплан лейтенанта Литвинова пока кружил рядом, надеясь, что его товарищ сумеет исправить повреждения и взлететь. Но повреждения были серьёзные, да и лодка постепенно набирала воду, тогда и второй аппарат сел на воду и подрулил поближе. Старлей похоронил своего напарника в море, а сам вплавь перебрался на гидроплан товарища, но вначале он поджег свой, чтобы не достался противнику.

После такого победа над цеппелином была не в радость.

“Чему тут радоваться, наблюдатель погиб, аппарат свой я потерял. И всё это из-за своей дурости. Могло ведь быть гораздо хуже, если бы нас обоих сбили, а мы сосиску нет. Все разведданные пошли бы прахом, и наши корабли, не зная о противнике, могли нос к носу встретиться с германской эскадрой и во всем этом был бы виноват он - так рассуждал и корил себя старлей Лишин. И что я теперь скажу Петровичу, он доверял мне, а я повёл себя как мальчишка. И о чем только думал, начиная эту атаку. Есть ведь приказ, в первую очередь доставить разведданные, а уж потом атаковать противника. Почему я не приказал Литвинову продолжать полёт дальше, и доставить сведенья о германской эскадре, а позволил также принять участие в атаке. Теперь грянет гроза, наш командир не прощает таких промахов”. Старший лейтенант оказался прав, капитан 1 ранга Дудоров отчитал Лишина за его этот проступок, и даже доставленное известие о германской эскадре и уничтоженном дирижабле не смягчили его гнев. Поэтому вся слава досталась Литвинову, в том числе и за спасение командира из смертельной опасности, за что и был представлен к Георгию.

Через полчаса в штабе Балфлота уже знали об обнаруженной германской эскадре, что шла курсом на восток, и по всей видимости к Виндаве. Об этой угрозе, все были предупреждены. Принимались и меры, как задержать продвижение германской эскадры. Первыми должны встретить противника подводные лодки. В район Виндавы высылались минные заградители, чтобы выставить ещё одно заградительное минное поле. Туда же направились и все находящиеся в строю старые подводные лодки.

Трухачев первым делом хотел нанести бомбовый удар по кораблям противника. Так, немного попугать. Но потом здраво рассудил, что противник имеет два линейных крейсера и вполне может броситься в погоню, если поймет что где-то рядом, находится русская эскадра, в составе которой присутствует тот самый гидрокрейсер, чье самолеты только что предприняли налёт. И самое далекое, на каком расстоянии могут находятся русские, это в восьмидесяти милях впереди. А мы-то находимся в семидесяти милях, и нас при желании они могут нагнать за 10-12 часов. Наша скорость будет не выше 20-узлов, а у противника на 6-7 больше. Я мог постараться увести за собой эти германские крейсера, если бы Максимов пошел мне навстречу, а три линкора против двух, это уже большое преимущество. Но Максимов не пойдет на встречу, а будет находиться возле Виндавы. Возможно и немец не бросится в погоню, ожидая того о чем я только что подумал, о коварной ловушке от нас.

Трухачев не стал рисковать и повел свои корабли на северо-восток, к острову Эланд. Немцы всё же узнали о присутствии где-то в море русской эскадры, так как из воды были выловлены двое, что остались в живых из всего экипажа дирижабля, сбитого нашими гидропланами.

Вперёд была выслана пара эсминцев, и легкий крейсер, чтобы разведать путь впереди по курсу на предмет, что ожидает эскадру в ближайшие пять часов. Вторая сосиска также направилась на разведку и это была крупная ошибка немцев.

Через три часа после того как улетел дирижабль, на немецкую эскадру вышла первая подводная лодка из завесы, это был “Волк” старшего лейтенанта Иван Мессера. Который сам того не ожидая, оказался на путь германской эскадры. И будучи не замеченным с кораблей противника, а воздушного прикрытия в этот момент не было, вышел в атаку. Ему даже маневрировать не пришлось, как один из линкоров сам влез под торпеды. Мессер сумел поразить, второй в кильватерной колонне корабль, жаль, что только одной торпедой, и это был “Маркграф”.

Торпеда попала перед носовой башней, где заканчивался основной броневой пояс, вызвав обширные затопления в носу, и даже началось поступление воды в носовой погреб, но с этой бедой справлялись насосы. Линкор сел носом его управляемость заметно снизилась, как и скорость. Контр-адмирал Пауль Бенке командир третьей эскадры линейных кораблей, запросил у командующего эскадры контр-адмирала Фридриха Бёдикера разрешения, отправить поврежденный линкор в ближайший порт. После всесторонней оценки повреждений и доклада его командира стало понятно, что линкор будет только обузой для всей эскадры. Хотя он боеспособность и не потерял, и если нужно, то ещё постоит за себя, но своей скоростью и маневренностью будет только сковывать маневрирование всей эскадры. Если предвидится случай повстречать русские линкоры, у которых и без того ход на пару узлов больше, то он окажется для погони бесполезным. Линкор под охраной двух эсминцев направился в Свинемюнде, а эскадра продолжила путь дальше. Но пройдя немногим меньше часа, как эскадра вновь была атакована подводной лодкой.

Лейтенант Кондрашов, командир “Вепря” атаковал корабли сразу восьмью торпедами, выпустив их веером, но в линкоры не попал. Но несколько секунд понервничать по крайне мере двух командиров линкоров он заставил, когда они уворачивались от идущих на них торпед. Один из эсминцев не смог увернутся и ему взрывом оторвало корму. А когда после всего этого пришло сообщение с улетевшего дирижабля, что на пути эскадры замечены не менее двух подводных лодок противника, адмирал Бёдикер решил больше не рисковать, идя этим курсом, и взял севернее, обходя опасный район. Он предположил, что русские подлодки расположились вдоль побережья, на удалении максимум в 10-15 миль от береговой черты.