Индиана Джонс и Хоровод великанов
Шрифт:
Пару секунд спустя руку подняла Дейрдра, но лишь до уровня плеча. Инди подождал других желающих ответить, но таковых не нашлось.
– Давайте, мисс Кемпбелл.
– Он отыскал каменные орудия и глиняные черепки, а также наконечники из оленьего рога, но, по-моему, вы имели в виду бутылку портвейна, оставленную там сто двадцать лет назад другим археологом, Уильямом Каннигтоном [7].
Все рассмеялись.
– Очень хорошо. Вы похитили эту шутку у меня с языка. Если вы не против, мисс Кемпбелл, я бы хотел поговорить с вами после занятий. Все свободны. И хочу напомнить всем, кто
Пока студенты покидали аудиторию, Инди собирал свои пометки и ломал голову, с чего начать разговор. Когда аудиторию покинули все, кроме Дейрдры, он остался за кафедрой, будто собирался читать лекцию для единственного человека. Она подошла к кафедре, скрестив руки и прижимая к груди тетрадку. Ростом она была совсем невелика – пять футов и дюйм-два. Длинные каштаново-рыжие кудри плавными волнами ниспадали на плечи. По сравнению с бледной кожей вересково-синие глаза казались особенно яркими. Косметикой Дейрдра почти не пользовалась. Во всем ее облике было нечто противоречивое: хрупкая – но живая, невинная – но умудренная. При взгляде на нее Инди почему-то припоминался оксюморон [8], который отец любил повторять, когда мать восторгалась чем-то, казавшимся отцу банальным: «О, тяжелая легкость, серьезная тщетность!»
– Вы шотландка, мисс Кемпбелл? – начал Инди.
– Да.
– Я тоже. Ну, я хотел сказать, мой отец шотландец, то есть, был. Родился в Шотландии. – Скверное начало.
Дейрдра с вызовом уставилась прямо ему в глаза, на губах ее играла легкая улыбка.
– Так вот почему вы просили меня задержаться после занятий – чтобы обсудить наших предков?
Инди прочистил горло. Что-то он разнервничался, хотя беспокоиться-то как раз следовало бы ей.
– Я хотел попросить, если вы…
– Да?
Инди уткнулся взглядом в кафедру.
– …если вы не против… Мисс Кемпбелл, зачем вам мои лекции? То есть, сдается мне, материал вы знаете, а ваша мать наверняка осведомлена в британской археологии куда лучше моего.
– Но ведь курс-то читаете вы, а не она! Родственные связи мне диплома не обеспечат.
Инди понимал, что если рассердит ее, Дейрдра может заявиться к матери – и прости-прощай, продление контракта на осень! Но молчать тоже нельзя.
– Мисс Кемпбелл…
– Можете звать меня Дейрдрой.
– Дейрдра, послушайте, – он встретился с ней взглядом, – я был бы вам искренне признателен, если бы во время лекции вы давали возможность высказаться и другим студентам.
– То есть, как это? – она быстро-быстро заморгала.
– По-моему, вы их подавляете.
– Да-а? С чего бы это? Они вольны говорить, что только вздумается.
– Ага, – Инди снова уставился в кафедру, будто конспект мог подкинуть какую-нибудь дельную мысль.
– Профессор, можно я кое-что скажу?
Что еще она замыслила?
– Слушаю.
– По-моему, подавленным чувствуете себя вы.
– Не подавленным, – пожал он плечами, – а несколько раздраженным.
– А почему?
– Послушайте, это моя первая преподавательская работа. Я ни разу не занимался полевыми изысканиями в Англии. Я не англичанин [9].
– Вам
Инди не разделял ее веселья.
– К тому же, ваша мать – мой начальник.
– Только не ставьте мне это в вину. Если хотите знать, я в восторге от ваших лекций. По-моему, вы потрясающий лектор. Я так и сказала Джоанне, то есть, маме.
– Ну что ж, спасибо на добром слове.
– Она подтрунивает надо мной на ваш счет, – Дейрдра растерянно улыбнулась и залилась румянцем. – Я лучше пойду.
Инди проводил ее взглядом, улыбаясь себе под нос. «Да уж, в эксцентричности ей не откажешь!» – подумал он и решил, что она ему нравится. Впрочем, это Инди понимал с первого же дня занятий.
3. Однокашник
– Я уверен, что это где-то здесь. Я ведь обедал там только на прошлой неделе, – сказал Инди, останавливаясь в середине квартала в самом сердце Сохо [10].
Джек Шеннон сунул руки в карманы и огляделся.
– Да не беспокойся. Я готов подкрепиться где угодно. Голоден, как собака.
Шеннон явился как снег на голову пару дней назад, решив принять приглашение, высказанное Инди перед отъездом из Парижа. Но из-за плотного графика Инди за эти два дня они виделись лишь от случая к случаю. Сегодня вечером они впервые смогут спокойно, без спешки побеседовать.
– А-а, вон, на той стороне! – обрадовался Инди. – Пошли.
– С виду он как-то не очень, – фыркнул Шеннон, переходя улицу.
– Так что же? Зато кухня не уступает парижской. Ну, почти не уступает.
В том, что Инди отыскал французский ресторанчик, напомнивший ему парижские бистро, не было ничего удивительного. Для Сохо это в порядке вещей. В конце семнадцатого столетия здесь осели тысячи французских гугенотов, а за ними последовали шведы, итальянцы, китайцы, индийцы и прочие. На здешних улицах царила шумная суета и сутолока; рынки и магазинчики предлагали все чудеса света, виденные Марко Поло во время его дальних странствий, и даже более того. И хотя главной приманкой Сохо оставались недорогие заморские блюда в местных ресторанчиках, поздно вечером на некоторых улицах вспыхивали вывески, сулящие удовлетворение совсем иных аппетитов.
Официант провел их к столику, и Инди заказал бутылку вина.
– Сегодня за обед плачу я. Устроим себе праздник.
Шеннон улыбнулся и погладил свою рыжую бородку клинышком.
– Меня радует подобное отношение ко мне. Надеюсь, я тебе не в тягость. В том смысле, что я могу найти себе комнату.
– Не волнуйся. Я почти не бываю дома, а если ты будешь путаться у меня под ногами, я непременно дам тебе знать. А теперь расскажи, как ты нашел эту работу?
– Иду себе просто так по Оксфорд-стрит с трубой под мышкой, и тут вижу распахнутую дверь этого самого клуба. Думаю, чем черт не шутит – взял, да и зашел. Мы мило поболтали с владельцем о родном южном Чикаго, потом я сыграл ему пару мотивчиков, и не успел отдышаться, как уже сидел в компании пары ребят из тамошнего оркестра. Вот, собственно, и все. Мне сказали, что можно приступать сегодня вечером.