Индиана Джонс и Великий потоп
Шрифт:
Инди присел на стул и, подхватив из стопки на столе журнал, повествующий о выпускниках университета, начал небрежно его перелистывать. Секунд через десять Инди поднял глаза и заметил, что секретарша пристально разглядывает его. Улыбнувшись ей, Инди вернулся к журналу.
– Насколько я понимаю, вы собираетесь у нас работать? – подала голос девушка.
– Надеюсь.
– А еще вы окончили наш университет, не так ли?
– Ага.
– Доктор О’Мелли запросил ваши экзаменационные ведомости.
– В самом
– Знаю. Впрочем, вы прослушали множество трудных курсов. Все эти курсы по лингвистике простыми не назовешь. Особенно Андерсоновский триста первый. У него по-прежнему каждый семестр полгруппы получает «неуды».
Потрясающе! Секретарша знает его отметки лучше, чем он сам. Инди перевернул страницу, в душе надеясь, что девушка как-нибудь проговорится, а то неизвестно, насколько большое значение О’Мелли придает его студенческим оценкам. Инди никогда особо не волновался из-за успеваемости. Лишь в высшей школе он начал получать отличные баллы почти по всем предметам.
– Если вы не начнете злоупотреблять служебным положением, то ничего страшного, – не дождавшись ответа, заявила секретарша.
– Простите? – поднял голову Инди.
– Профессора, что был тут до вас, – подавшись вперед, заговорщицким тоном поведала она, – выставили за то, что он устраивал поползновения на студенток, и устраивал им хорошие оценки, если добивался желаемого.
– Ну, тогда, пожалуй, мне тревожиться не о чем, – театральным шепотом ответил он. – Я не устраиваю хороших оценок и ни в малейшей степени не заинтересован во внеклассных занятиях со студентками.
– А-а, это хорошо… – судя по тону, Инди ее разочаровал. Должно быть, она надеялась, что он подмигнет или что-нибудь в том же роде и скажет, что будет осмотрителен. С той поры, как Фицджеральд в своем романе «По эту сторону рая» описал бытующие в колледжах нравы, противоречивые мнения о моральном облике студенток не умолкали. Упомянутый профессор, вероятно, попался на том, что решил исследовать данный вопрос лично, и притом весьма глубоко.
Дверь кабинета О’Мелли приоткрылась на пару дюймов, и оттуда послышались голоса.
– Мне очень жаль, что я не в силах оказать вам эту услугу, но, как вы понимаете, у нас имеются свои приоритетные направления, – говорил О’Мелли.
– Что ж, вы упускаете грандиозную возможность, – отвечал ему мужской голос, показавшийся Инди явно знакомым.
Тут дверь распахнулась, и в проеме показался О’Мелли в компании доктора Заболоцкого. Оба посторонились, пропуская вперед дочь русского.
– Вы еще пожалеете, – решительным тоном заявила она.
Все трое прошли мимо Инди. О’Мелли держался чуть позади.
– В общем, несомненно пожалею, если ваша экспедиция завершится успехом, – он остановился у двери в коридор. – Желаю удачи. Спасибо, что зашли.
Инди разглядывал стройные
Екатерина, вот как! Очаровательная Екатерина. Какого черта ей с отцом понадобилось здесь? Наверно, денег. В конце концов, О’Мелли – заведующий кафедрой; у него наверняка есть список жертвователей, способных финансировать экспедицию.
Тряхнув головой, О’Мелли испустил долгий вздох.
– Вот так история! Вы не поверите. Ну, Инди, как у вас дела?
Инди встал и обменялся с ним рукопожатием.
– Прекрасно. Он что, собирается искать Ноев ковчег?
– Вы читали о нем в газетах?
– Нет, слышал его выступление вчера вечером.
– Вы специально ходили в церковь послушать его речь? – приподнял брови О’Мелли.
– Меня позвал друг.
– Вот оно что. И что же вы думаете о заявлениях доктора Заболоцкого? – поинтересовался О’Мелли, вводя Инди в кабинет.
– Вероятно, то же, что и вы. Легенда из деревяшки не получится.
– Славно сказано, Инди! – рассмеялся О’Мелли. – Славно сказано. Прошу садиться, – указал он на стул.
– Видимо, он просил профинансировать его экспедицию?
– Правду сказать, денег он не искал. Напротив, он хотел заплатить. Ему хочется, чтобы его экспедиция проходила от имени какого-нибудь известного университета, – с неудовольствием покачал головой О’Мелли. – Хоть он мне золотые горы посули, я нипочем не пошлю ни одного работника в подобную экспедицию. Я не хочу выставлять университет на посмешище в глазах всей академической общественности.
– Раз он добыл деньги – значит, кто-то попался на его удочку.
– Несомненно. Дураков на свете хватает. – О‘Мелли откашлялся и открыл лежавшую на столе папку. – Итак, перейдем к делу.
Воззрившись на листок, он вдруг надолго замялся, постукивая карандашом по столу. Лоб его прорезала вертикальная морщина.
Инди пришел в недоумение. Какого черта он смутился? Наверно, из-за оклада. О зарплате Инди как-то не задумывался. Во всяком случае, за гроши он работать не намерен.
Погладив лицо, О’Мелли наконец-то поднял глаза на Инди.
– Инди, знаете что? Как бы мне ни хотелось, принять вас я не смогу.
Последние три слова потрясли Инди, как удар под ложечку – и куда более болезненный, чем тумаки Капоне и его подручных.
– Почему это?
– Вчера, после разговора с вами, я запросил ваше личное дело. Оно прибыло нынче утром, – он постучал торцом карандаша по папке. – Все в порядке, за исключением… Похоже, вы были замешаны в неприятном инциденте, разыгравшемся тут перед вашим выпуском. Я полагаю, вы догадываетесь, о чем я веду речь.